Фальшивые червонцы

...В гостинице «Баярд» (это неподалеку от фривольного театрика Фоли-Бержер) меня разыскал мужчина среднего возраста, с английскими усиками, опрятно одетый, весьма и весьма самоуверенный. Назвался полковником Зайцевым, Сергеем Антоновичем. В офицерском союзе (РОВС), по его словам, ведает каким-то отделом или управлением.

С самого начала разговора пробовал выпытать цель моего приезда в Париж, ссылаясь при этом на отсутствие генерала. Откровенничать с ним я, естественно, воздержался. Уезжая, Сергей Антонович пообещал, что встреча состоится в ближайшее время, что ограниченные сроки моей командировки они принимают во внимание.

На следующий день никакого телефонного звонка не последовало. Пообедав в дешевом ресторанчике на Итальянском бульваре, я отправился бродить по городу.

Слежку обнаружил на Елисейских полях, близ плац Конкорд. Велась она, как полагаю, не очень умелыми людьми, почти в открытую. Виду я не подал, прогулку свою продолжил как ни в чем не бывало, изображая любопытствующего путешественника.

Портье гостиницы, куда я вернулся в восьмом часу вечера, вручил мне конверт с запиской. Генерал сообщал, что ждет меня ровно в десять утра у себя дома, на рю Дюрбиго. Записка была без подписи, но почерк я узнал. Согласно инструкции записка мной уничтожена.

Встреча наша с А. П. Кутеповым, считая и поездку в Шуаньи, длилась в общей сложности более десяти часов. Переговорено было о многом, и я останавливаюсь только на важнейших моментах, причем некоторые выражения привожу дословно (в кавычках).

Начал генерал с расспросов о причине ленинградской неудачи лицеистов. Довольно длинное мое объяснение выслушал молча, в мрачной задумчивости.

Прежде всего я сказал, что факт контактов Путилова, Шильдера и других арестованных лиц с агентурой великого князя Кирилла Владимировича следует считать абсолютно достоверным, что Дим-Дим слышал об этом, будучи приглашен на конфиденциальное совещание высших чинов штаба округа.

Сотрудничество с «кирилловцами», как точно установлено, было не только нетерпимым с нравственной точки зрения, но и по-мальчишески неосмотрительным, так как агентура «кирилловцев» действует топорно, без соблюдения должной конспирации.

Сообщение мое произвело сильное действие. Генерал вскочил, забегал по комнате, бормоча в гневе: «Канальи! Изменники! Себя губят и святое наше дело губят!»

Далее, со ссылкой на мнение Дим-Дима, я сказал, что ленинградский провал является результатом кустарничества и разобщенности подпольных сил, что жертвы принесены напрасно, так как их можно было избежать.

Слушал генерал внимательно, не перебивая, в состояние аффекта не впадал. Развивая эту мысль, я заметил далее, что обстановка у нас изменилась к худшему, что ГПУ свирепствует, а посему нужна теперь, как никогда, сугубая осторожность.

Аресты лицеистов, сказал я, тягостны, но все пострадавшие не занимали сколько-нибудь видных постов. Будет совсем плохо, если в результате какой-нибудь оплошки или непродуманной засылки «горячих голов» чекисты нападут на след военной организации, а такой вариант нельзя считать исключенным.

«Дим-Дим, кажется, напустил в штаны?» — спросил генерал довольно грубо, на что я не менее дерзко ответил, что разница между пребыванием в Париже и в Петрограде, по соседству с Гороховой, довольно существенна. После этого обострений в разговоре не было.

Расспросы генерала в основном касались нашей работы в Красной Армии, готовности избранных нами частей, в частности школы связи.

Отвечал я сдержанно, как было условлено. На вопрос о том, как реагируют в Советском Союзе на созыв Зарубежного съезда, я ответил, что официальная пропаганда высмеивает эту затею, а широкой публике наплевать на все начинания эмиграции.

Идея поездки в Шуаньи была высказана генералом за домашним завтраком, в присутствии его супруги и малолетнего сына. Думаю, однако, что решено было все заранее.

Несколько позднее, когда мы остались одни за столом, генерал с озабоченным выражением лица просил ничего «лишнего» великому князю не говорить, ограничиваться только ответами на прямые вопросы. Я, конечно, заверил его, что для меня достаточно удостоиться аудиенции у верховного вождя.

Выехали мы во втором часу пополудни и спустя сорок минут прибыли в Шуаньи. Ехали в наемном таксомоторе, с русским шофером и личным телохранителем генерала.

Усадьба Шуаньи, принадлежащая графу Тышкевичу, сильно напоминает среднего достатка русские помещичьи усадьбы. У ворот поставлена охрана в казачьей форме донцов. В саду и перед домом также суетятся служащие охраны из офицеров-галлиполийцев, эти все в штатском.

Ждать мне пришлось недолго. Аудиенция была дана в гостиной. Генерал, явно рисуясь, представил меня великому князю как гонца из Петрограда, сказал несколько лестных слов о Дим-Диме, и после обычных светских любезностей началась беседа.