Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

В то время как молодой участковый и не менее молодые контрразведчики укрепляли смычку двух служб и вели разговоры, направленные на раскрытие… Нет, так сказать нельзя, ведь никто из них не был уверен в том, что преступление совершено. Скажем так, в Кулибинске произошло загадочное происшествие, и именно в то время, когда молодые, ретивые и полные сил работники правоохранительных органов пытались найти разгадку случившегося происшествия, в Кулибинск приехал журналист.

Наше странное время возродило не менее странную категорию людей, казалось бы, навсегда исчезнувших с арены общественной жизни, — журналистов, пишущих исключительно о сенсациях. Журналисты такого типа не способны написать толковую информацию, они совершенно не знают, как пишутся фельетоны, наглы и бесцеремонны при получении интервью (им всегда хочется услышать то, о чем человек — я имею в виду нормальных людей — не имеет ни малейшего желания распространяться). Им подавай сенсацию — ради этого они даже готовы иной раз рискнуть собой. О таких журналистах писал в свое время прекрасный сатирик и юморист Аркадий Аверченко. Люди такого типа не имеют совести, им неведома скромность, а беспринципность таких журналистов может ввести неискушенного человека в состояние ступора. Именно журналисты такого рода дежурят в подъездах знаменитостей, на карачках перебираются через границы государств, пьют водку с бандитами и террористами, нахально прорываются на светские тусовки и рауты, пробуют новые наркотики, спят с малолетками, и все это во имя читателя, разумеется. Во имя того читателя, которому скучно читать о политике, научных и технических достижениях наших ученых, о результатах спортивных матчей, а хочется чего-нибудь остренького. Есть у нас довольно обширная категория граждан, которым весь мир представляется пространством за замочной скважиной. Им обязательно надо знать, с кем на самом деле спит Алла Пугачева, изменяет ли примадонне Филипп Киркоров, сколько любовников у Бориса Моисеева, действительно ли окаменела девушка, взявшаяся шутливо потанцевать с иконой, сколько в день выпивает бывший президент Ельцин. Им хочется знать, скольких женщин за последнюю неделю зарезал сексуальный маньяк по кличке Автобус и сколько получила за последний концерт певица Анастасия. Ради них протискивается в щели забора наш журналист, ради них он завязывает знакомства в прокуратуре и негласно сотрудничает с ментами, ради них он рискует получить по морде от неприветливых телохранителей той или иной звезды, ради них он пускается во все тяжкие, чтобы зажиревший и ищущий изюминки читатель в очередном номере журнала или газеты прочитал вожделенный заголовок «Малолетняя проститутка заразила сифилисом полгорода» или «Маньяк ходит по городу с топором».

Стас Мильштейн представлял собой законченный тип журналиста, охотящегося за сенсациями. Было ему около тридцати лет, он постоянно ходил в черном кожаном пиджаке, тщательно отутюженных брюках, белоснежной водолазке и курил трубку. В последнее время он представлял еженедельную газету «Московский краевед», представлявшую собой что-то между серьезной аналитической прессой и ярым желтым листком. В журналистике он прославился ярким материалом об онанистах, ошивающихся у московских родильных домов в надежде увидеть что-либо запретное и голенькое, и живописным очерком о мясниках с Черкизовского продовольственного рынка. За этот материал мясники журналиста обещали изрубить на холодец. Нет, были и другие материалы, которые волновали общественность, но эти Стасу особенно удались, хотя и не прибавили ему друзей.

На следующий день Мильштейн появился в отделе внутренних дел. Начальнику отделения по руководству участковыми инспекторами, которому его сплавил подполковник Кружилин, был не в духе. Два его участковых, Макухин с Малиновским, уехали на рыбалку и четвертые сутки не давали о себе знать. Что-нибудь случиться с ними на Белой Прянке просто не могло, судя по всему, причины невыхода на работу были самыми прозаичными, но это в свою очередь грозило неприятностями их непосредственному начальнику. Это было обидным до невозможности — приятно проводят время одни, а голова с ихнего похмелья болит совсем у посторонних. Поэтому начальник ОРУИМ кисло познакомил журналиста с Земляковым и попросил участкового оказать возможное — в рамках закона, разумеется! — содействие прессе.

— Рассказывайте, товарищ младший лейтенант, — благожелательно сказал журналист, разваливаясь в кресле за столом у начальника отделения по руководству участковыми инспекторами милиции. — Что у вас произошло?

— А вы, собственно, кто такой? — с плохо скрываемым раздражением поинтересовался Земляков. Слов своего начальника он просто не расслышал. Честно говоря, он в них и не вслушивался. Голова Землякова была забита совсем иным. Прокурор отменил несколько отказных, а это грозило очередным выговором, Милена Ружич наговорила ему до невозможности обидных слов, и вообще, в последнее время Земляков вплотную подошел к мысли, что жизнь не удалась.