Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

Откуда бесы взялись, никто сказать не может. Началось все в сорок третьем году прошлого века, когда дойчи Европу за пищик взяли, а потом и Украину оккупировали. Только что-то у них дальше не пошло, застряли они в Сталинграде, именно в это время бесы на своих коробах и объявились. А что им можно было противопоставить? Да ничего! Говорят, тогда под Мюнхеном отборная дивизия СС выступила против десятка бесов со светорубами. Сам я того, что происходило, не видел, мал еще был, но рассказов наслушался. То еще месиво получилось! Боевые бесы дело знали, а пули из шмайссера их не брали, можно было попластать кинжалом, скорее всего из-за надписи «Gott mit uns» на нем, но ты еще до него, до беса, доберись с ножиком, когда он умело светорубом размахивает! На наш металлургический потом «пантеры» и «тигры» на переплавку привозили, я еще пацаном был, сам по машинам лазил, до сих пор помню оплавленные прорубы в броне.

И хваленые Штаты ничего противопоставить им не смогли.

Недели за две они весь мир под себя подмяли. Отец рассказывал, носились эти их короба по всем дорогам и динамики хрипло ревели: «Мир вам, жители Земли!». Нет, война и в самом деле прекратилась. Между собой воевать глупо, а с ними кулаками махать бесполезно. Между прочим, штаб-квартиру бесы в Берлине организовали. Вот тут уж и дойчи взвыли. Одно дело, когда ты себя культуртрегером чувствуешь и цивилизацию отсталым народам несешь, и совсем другое, когда тебя самого за дикаря считают. Ходили слухи, что во всем виноваты спецы из немецкой организации «Анненербе». Вроде бы они пытались демонов вызвать и себе подчинить. Но что-то у них не так пошло или демоны подчиняться не захотели, а в результате вся Земля оказалась у них под пятой.

Наступило время, которое все называли Лихолетьем.

Война естественным образом прекратилась, а оккупированная дойчами территория так и осталась ничейная. Как немцы поделили ее на гау, так оно все и осталось. И все организации, ими созданные, тоже остались — гестапо, крипо, магистраты, биржи труда. И колхозы — с еще довоенных времен.

Неожиданно все в зале задрожало, тарелочки на столе запрыгали, и мимо окон прополз голубовато-серый борт короба. Непонятно было, как такая махина держится в воздухе, ни колес, ни опор каких-нибудь под коробом не наблюдалось. Страх внушало это сооружение, один страх.

Мобила снова тоненько запищала: «А я для сердца твоего»…

И гадать не стоило — звонила Элка. Видно, у пожарного сына ей ничего не обломилось, и на всякий случай она захотела помириться со мной. Но у меня мириться никакого желания не было. Мне надоели ее закидоны. Если она каждому на гм… шею, скажем, кидаться станет, то мне таким круторогим ходить — любой бес позавидует!

О бесах никто ничего не знал.

Твердо было известно одно — не из космоса они к нам пожаловали, нет, скорее, из другого измерения. А я лично считаю, что из ада они к нам пришли. А война, которую немцы развязали, была тем самым Армагеддоном, о котором в Библии говорилось. Можно лишь удивляться живучести человеческого племени, мы ведь и в этой обстановке ухитрились выжить. И не просто выжили, еще и прижились, общий язык с бесами нашли.

Мобильник снова завел «А я для сердца твоего».

Ладно, поднес я его к уху.

— Что надо? — спрашиваю.

— Адичка, солнышко, — запищала Элка в трубку. — Ты сердишься, котик?

— На тебя? — злобно возразил я. — У меня дел невпроворот. Ты уж без нежностей, говори сразу, чего тебе надо.

— Тебя, — сказала Элка с томным вздохом.

— А что, Киряк плохо стругает? — злобно удивился я.

— Лучше тебя я плотника еще не встречала, — подыграла мне Элка. — И потом, я наглых не люблю, я лучше со всей пожарной командой трахнулась бы, чем с этим заморышем!

Ага, размечталась! Но злость у меня на нее уже прошла. Если не прошла, то очень сильно убавилась.

— Увидимся сегодня? — проворковала Элка.

— Не знаю, — сказал я. — Ты что, не видишь? На улицах такое творится!

— Ты про бесов? — осведомилась она. — Ну это у них день траура. Нам-то что? Впрочем. если хочешь, мы будем медленно и траурно, с выражением скорби и печали на лицах.

Нет, отмочить она иной раз может, поэтому меня к ней, наверное, и тянет. Ну и во всем остальном она мастерица первоклассная. И что удивительно — она пединститут заканчивает. Даже представить не могу, как она в классе детишкам нетленные истины вдалбливает после бурно проведенной ночи.

— Ладно, — говорю. — Ключ у тебя есть, подгребай к девяти вечера. Но хату мою не шмонай, руки повыдергиваю и для самообслуживания воткну.

— Адичка, за кого ты меня держишь? — обидчиво уже поинтересовалась Элка.

Поняла, что я на нее не сержусь, и сразу начала хвост поднимать. Это у нее в натуре.