Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

Я выскользнул за дверь, чувствуя, что по спине моей холодные струйки текут. Нет, ребята, к этим на глаза лучше не попадаться. Хоть и редко они на землю спускаются, но лучше бы еще реже. С ними пообщаешься, идиотом станешь. И не в переносном смысле, а в самом прямом. Надо сказать, что одно время мне с ними пообщаться пришлось, даже языку их научился. Не очень он сложным, кстати, оказался. Главное в нем — интонацию выдержать, реветь и понаглее держаться. Тогда бесы если тебя не равным считают, хотя бы с уважением относятся. Но все равно, общаться с ними у меня не было желания. Что ни говори, захватчики они, оккупанты.

Вышел я на улицу, купил в киоске пачку сигарет с марихуаной и задумался, куда дальше ползти. В «Чужбину» заглядывать было еще рано, народ там раньше пяти не собирается, на работу появляться не стоило, там вся клиентура с девяти вечера, не раньше, а сейчас там пастись — только время терять. Можно, конечно, к Элке подгрести, но ее дома нет. Нет, ну гадюка все-таки. Поманили ее, и побежала!

Подумал я немного, покурил на скамейке в сквере и отправился к дяде Гоге. Про него хоть и говорят разное и не совсем хорошее, но мне с ним было интересно, он ведь еще время до оккупаций помнил, иногда такое рассказывал, что верилось с трудом. И покупателей он мне часто находил на мое барахло. А мне частенько покупатель нужен был не с улицы, а приводной, чтобы за процент определенный поддержать мог и авторитетно отрекомендовать: стоящий, мол, человечек, не фуфло с Тверской.

Странно было идти по почти пустому городу. Народ-то весь в подземке, день рабочий. У меня справка об инвалидности была, хорошая справка, потому и стоила мне так дорого, все данные были занесены в компьютерные учеты, и история болезни в медцентре имелась и пополнялась она регулярно необходимыми документами. Можно, конечно, документы о нетрудоспособности и подешевле сгондобить, только зачем деловому человеку лишние неприятности?

Дяди Гоги дома не оказалось, а заранее позвонить ему о приходе я не догадался. Поэтому я потоптался у запертой квартиры, поцеловал замок и вновь оказался во дворе. Прошелся немного по улице, поглазел на патрульный короб бесов, лениво громыхающий над сквериком. Меня бесы не заметили или дела у них были более важные, вот и не обратили внимания.

На перекрестке я немного потоптался в раздумьях. Но не домой же возвращаться! Махнул рукой и потопал в «Чужбину», там в отличие от улицы холодное баварское пиво подавали с солеными крендельками, сосисками и тушеной капустой.

В баре было пусто.

Бармен меня узнал, вскинул удивленно брови, потом махнул рукой и через пару минут притащил две кружки пива и тарелочку с крендельками. На всех столиках стояла табличка, которая на русском и немецком языке извещала посетителей, что разделывать вяленую и копченую рыбу, а тем более употреблять ее в баре категорически ферботен. И штраф указан такой, что любой здравомыслящий человек, если он с рыбой пришел, тут же выкинул бы ее в ближайшую урну. Во избежание неприятностей и провокаций.

— Ты чего по городу шляешься? — негромко поинтересовался бармен. — Сгребут ведь?

— Чего ради? — возразил я и с наслаждением сделал глоток. — У меня с документами нормально.

Холодное баварское пиво подействовало на организм чудотворно, все шлаки выпали в осадок, впервые за утро я почувствовал себя хорошо.

— Им на твои документы баллон положить, — хмыкнул бармен. — Ты что, еще ничего не слышал?

— А что именно?

— Два короба бесов утром взорвали, — оглядываясь, тихо сказал бармен. — Говорят, есть жертвы!

Я чуть пивом не подавился.

Жертвы среди бесов? Так они же чуть ли не бессмертными считаются! У них ведь, сам видел, раны за десять минут без следа затягиваются.

— Может, и затягиваются, — хмуро сказал бармен. — Говорят, разнесло на куски. Нечему затягиваться было.

Он отошел, а я некоторое время потягивал холодное пиво, раздумывая над его словами.

Надо же, как дела оборачиваются! Значит, правду люди говорили, что в последнее время появились беспредельщики, которые бесов ни в грош не ставят! Казалось бы, незыблемая иерархия за десятилетия сложилась, а вот гляди-ка, два короба, это, значит, двадцать бесов урыли, и концов не найдешь. Мне-то все это барахтанье по барабану, я же понимаю, что против лома нет приема, и сила силу ломит, но есть люди, которые с бесами смириться не могут. Сам я таких людей не видел, но сплетней о них хватало. Мне лично бесы не особенно мешали. Главное, на глаза им не попадаться и солнце им не застить, чтобы под светоруб не попасть. У них, бесов, своя большая жизнь, у нас своя, пусть и маленькая.

Бармен скучал.

От безделья он принялся протирать вафельным полотенцем и без того сверкающие стаканы. Дохнет в стакан и ну его натирать, потом посмотрит на свет, кивнет и снова натирает. Работка у него неплохая, и с каждой рюмки, что клиент выдует, бармену обязательно пфенниги падают, но я бы не смог вот так — каждый день и на одном месте, не смог бы, даже если бы втрое больше посулили.