Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

Оглядевшись по сторонам, я направился на кладбище.

А чего вы хотели? Самое надежное место, там обычно в последнюю очередь начинают искать. Кто поверит, что вы в полном здравии и уме добровольно отправитесь на кладбище? А между тем там немало прекрасных уголков, где можно отсидеться. У нас довольно большая армянская колония до Лихолетья проживала. Когда немец напал, многие армяне подались на историческую родину, подальше от оккупантов, а могилы их предков остались. И какие могилы… Осталась куча склепов, обставленных мебелью, в некоторых даже винные погребки были, чтоб, значит, не тащить на кладбище лишнее. Пришел, присел и выпил. Вроде тебе покойник налил, чтобы выпил ты за его благополучное пребывание в загробном мире. С началом Лихолетья разная шушера погребки почистила, но для меня это не было главным, лишь бы переночевать без опаски. А на кладбище такая возможность имелась.

Кладбище было старым, густо поросло акациями и сиренью. В сумерках кресты выглядели загадочно и даже таинственно. Склеп купца первой гильдии Демиренчана был обширен, и в нем гуляло полузадушенное гранитными стенами эхо. Скамейки и стол были на месте, гроб самого Демиренчана был опущен на два метра ниже пола, поэтому в склепе даже запаха тлена не чувствовалась. Пылью пахло и землей.

Я осмотрелся и остался доволен. Главное, склеп изнутри закрывался на задвижку. На кой черт это родственникам понадобилось, не знаю, но меня лично существование засова вполне устраивало.

С разгромленной и покинутой квартиры я не забыл навесной замок, что лежал на столике в прихожей, поэтому, покинув место успокоения купеческого праха, аккуратно запер дверь на замок. Не для того, конечно, чтобы покойник не сбежал, а исключительно из опасения, что место за время моего отсутствия может кто-то занять.

К тому времени сумерки уже легли на улицы. Следовало спешить, чтобы не опоздать на любовное свидание с капитаном Петровичем. Целоваться мы с ним наверняка не станем, а вот поговорить и обсудить насущные проблемы, было просто необходимо. И в первую очередь меня интересовали два вопроса: кто же заставил капитана пойти на мирные переговоры со мной и — самое главное — где Элка?

Ответить на эти вопросы мог только капитан.

Глава десятая

Петрович выбрался из своей старенькой черной «эмки» и наклонился, чтобы закрыть дверь на ключ. При свете звезд мелькнули его погоны со звездочками. Тут я его и достал — шагнул вперед и ткнул рукоятью светоруба, не вынимая лезвия и установив заранее среднюю мощность.

Тряхнуло капитана здорово, он даже глаза закатил. Смотреть на вывернутые белки глаз было жутковато, но я пихнул капитана на сиденье и сам забрался на водительское место. У папашки моего было несколько машин, водить я начал едва ли не в грудном возрасте, поэтому я уверенно вывел «эмку» со двора, проехал до лесопарка, темнеющего неподалеку, погасил фары, включил внутренний свет и стал ждать, когда капитан очнется.

Ждать пришлось довольно долго, шок оказался изрядным.

Наконец ресницы капитана дрогнули, но открывать глаза Петрович не торопился. Профессионал! Решил сначала сообразить что к чему. Но я ему такой возможности не дал, тронул за плечо:

— Поговорим, Петрович?

Злости у него в глазах было на десятерых. Он бы меня голыми руками разорвал, представься ему такая возможность. Лицо его смутно белело при тусклом освещении, но глаза выделялись отчетливо, морщинки вокруг них стали резче, я почти отчетливо ощущал, как капитан шевелит мозгами, пытаясь выбрать линию поведения.

— Я это, Петрович, я.

— Пурга, собственной персоной! — сказал капитан. — Сдаваться пришел?

Он еще шутил, козел красноперый!

— Ага, — сказал я. — Уже и наручники на себя надел. Вы ведь наручники на работе забыли?

Он по мере сил постарался устроиться на сиденье удобнее.

— Чего тебе?

— Где Элка? — спросил я.

Петрович хмыкнул.

— Похоже, Пурга, ты на нее крепко запал.

Я чуть выдвинул лезвие светоруба.

— Петрович, вы со мной не шутите. Я ведь могу вас этой штукой на куски порубить прямо в машине. А потом позвоню в вашу дежурку и скажу, что так и было.

— Глупо, — кряхтя от боли, отозвался капитан. — Глупо и неумно. Чего ты этим добьешься?

— Душу отведу, — признался я.

И понял, что не соврал. Уж больно много он мне неприятностей доставил, а если еще учесть сумму, которую я ему за время нашего сотрудничества отстегнул…

— Понимаете, Петрович, — душевно сказал я, — времени у меня мало. Но вдумайтесь, я на крайние меры не пошел, а мог бы вашу жену из дома вытащить. У вас вроде ведь и спиногрыз есть уже?

Тут капитана проняло. Он заворочался на сиденье, ненавистно уставился на меня и глухо сказал:

— Только тронь, падла! Зубами рвать буду!

— Нервные вы, господин капитан, — отметил я. — А ведь это мне в таком состоянии пребывать надо. Я ваших не тронул, это вы у меня Элку увели и теперь собираетесь ее вроде разменной монеты в нашем торге пустить. А я торговаться не хочу. Короче, где она?

— Ага, как же, — пробормотал капитан. — Я тебе скажу, а ты меня тут же и кончишь.