Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

Во-первых, звонил Лукаш. Что он от меня хотел, я так и не понял, а уточнять у него не собирался. Во-вторых, пришло сообщение от «Крайтерорг», что мне необходимо лично явиться в представительство компании, чтобы разрешить некоторые проблемы со связью. Это, конечно, было рассчитано на дурачков, за этим явно проглядывали уши гестапо или милиции. Что они, за дурака меня держат? Конечно же являться в представительство я не собирался, и связь меня не особо интересовала, тем более что некому мне было звонить в этом городишке, обложили меня.

Заслуживало внимание сообщение от Петровича.

«Purga, machnemsj?» — предлагал он открытым текстом.

Надо сказать, что сообщение меня озадачило и в чем-то обрадовало. Озадачило оно меня тем, что сообщение свидетельствовало: Петрович действует не от ментовки, а самостоятельно. Возможно, кто-то над ним был, но явно не ментовское начальство и не гестапо. Само предложение обмена свидетельствовало о том, что Элка находится не в камере Дома заключения, откуда мне ее никогда не достать, а где-то на конспиративной квартире милиции, и квартирка эта хорошо известна Петровичу. Выходит, наш Петрович не только меня доил, но и чем-то другим занимался, не менее противоправным. Ай да капитан! А обрадовало меня сообщение тем, что второй светоруб, который я оставил в тайнике, ментами найден не был, а Элка про него милиции ничего не сказала. Все-таки метод ухоронок моего фатера себя оправдал, руки коротки оказались у наших доблестных милиционеров и мозги бараньи, хрен им в обе руки!

А с другой стороны, мне вдруг в голову пришло, что это вполне могла оказаться милицейская подляна, чтобы заставить меня войти в разгромленную квартиру. Войду я туда, а меня уже ждут не дождутся и наручниками для выразительности позвякивают. От Петровича все можно ожидать.

Звонить я ему, конечно, не стал, время к тому не пришло, а вот желание пойти в наше с Элкой тайное гнездышко сильно убавилось. Некоторое время я внимательно вглядывался в пространство за выбитыми стеклами, но ничего подозрительного не увидел. Интересно, а зачем они стекла били? Элка им, скорее всего, сопротивления не оказывала, в квартиру они ворвались через дверь и без опаски, наверняка знали, что меня дома нет, иначе бы поостереглись двух светорубов, с которыми их пистолетики для меня были совершенно безопасны. Я немного подумал об этом и пришел к выводу, что стекла менты били по своей всегдашней привычке, когда они вламывались куда-нибудь, всегда оставляли после себя горы мусора и побитых для острастки людей.

Можно было, конечно, найти какого-нибудь паренька и попросить его заглянуть в квартиру. Но тут тоже было несколько возможных неприятных вариантов. Можно было наткнуться на переодетого мента или загодя оставленного стукачка, а главное — ну заглянул бы паренек в квартиру, а там милицейская засада. Ему бы такой инструктаж дали, что я бы и не понял ничего. Нет, в квартиру мне предстояло лезть самому, соблюдая все меры предосторожности.

А потом, выручив второй светоруб, я мог связаться с Петровичем, поторговаться с ним и попробовать выручить Элку. Не хотелось мне ее оставлять в чьих-то поганых руках. Честно говоря, за последние дни я к ней привык, даже больше чем привык, поэтому и тревожился, поэтому и гадал, что с ней и как ее вытащить. Мой фатер в этой ситуации конечно же взял бы руки в ноги и подался в бега. Он меня всегда учил: «Адик, запомни, покойник — это человек, не способный к дальнейшим активным действиям. Хочешь что-то сделать, постарайся остаться в живых. В любых кризисных ситуациях, как говаривал вождь мирового пролетариата, это архиважнейшая задача!» Не знаю, кто он такой, этот вождь мирового пролетариата, мне это до лампочки, но в чем-то папаня был прав. В жизни обычно выигрывает тот, кто переживает своего противника.

Второй светоруб мне не слишком был нужен, но и оставлять его в квартире не хотелось. Слишком красивая и мощная вещица, не хотелось ее бросать на произвол судьбы. Кто знает, в какие руки машинка может попасть, лучше уж мне, чем какому-нибудь психу, который со светорубом такого натворит, что потом не один день расхлебывать придется. Себя-то я считал человеком уравновешенным, способным удержаться от необдуманных поступков. Я так подумал и едва не вспыхнул от стыда. Как же, уравновешенный, а кто тогда кинулся сегодня на медузу и едва под ее щупальце не попал?