Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

Погода была изумительная, трава зеленела, словно после дождя, и казалось, что нет впереди никакой опасности, это мы с Элкой на пикник собрались. Сейчас вот доберемся во-он до той рощи, постелем одеяло, разведем костер, пожарим на прутьях хлеб и колбасу, и все будет хорошо, так хорошо, как мы сами захотим.

Роща была маленькой, состоящей из нескольких деревьев, и показалась мне немного странной — словно ветром с ветвей всю листву сорвали.

Прежде чем мы до нее добрались, пришлось спуститься вслед за дорогой в балочку. На дне ее, встав передними колесами в ручей, замер большой военный грузовик, кузов которого был крыт тентом. В кабине никого не было, в кузове, впрочем, тоже. Я попробовал рукой капот, но не понял — солнцем его нагрело или двигатель недавно работал. У грузовика были номера гауляйтерства.

Судя по всему, машину бросили в спешке. Водитель даже ключи из замка зажигания не вытащил. Странным мне показалось, что мы не слышали звука мотора. И непонятно, как машина по дороге прошла, а в деревню не заезжала. Когда мы поднялись из балочки, странная роща оказалась неподалеку. Теперь было видно, что это не деревья, а странные конусные столбы, вкопанные в землю суженным концом вниз. Какой-то дурак покрасил их в розовый цвет. В розовый цвет…

— Элка, назад! — приказал я, еще не сообразив, что меня напугало.

Достать светоруб и облачиться в доспехи оказалось делом мгновения. Я сбросил с плеча вещевой мешок и только тогда сообразил, что именно заставило меня насторожиться. Не столбы это были, а свитые в жгуты медузы. И не в землю они своим нижним концом упирались, земля такой черной не бывает. Груда мертвых людей в черной униформе лежала на траве, а свернувшиеся в жгуты медузы жадно насыщались ими. Мною овладело бешенство, я вывел лезвие на максимальную мощность и трехметровую длину и ринулся на медуз. Уже потом я сообразил, что инстинктивно принял единственно верное решение: медузы насыщались и не сразу отреагировали на мое появление. Поднимись они в воздух… Но это я уже потом сообразил, а тогда я просто врубился в эту страшную рощу, разя светорубом направо и налево. Двух медуз я перерубил надвое, остальных крошил не целясь. Последняя медуза осознала опасность и начала разворачиваться, беспорядочно выбрасывая в стороны щупальца, но принять боевую форму я ей не дал. Врубился в нее, как голодная свинья в капусту на грядке. Клочья плоти летели в разные стороны, в мою сторону метнулось щупальце, но я успел его обрубить еще до того, как оно стало представлять опасность. Медуза успела развернуться наполовину, она истекала красной кровью, превращаясь под моими ударами в кучу бесформенных обрубков.

Некоторое время я еще беспорядочно махал светорубом, пока не сообразил, что живых противников у меня уже не осталось. Наверное, с точки зрения боевых бесов я сейчас совершил подвиг, но я даже не подумал об этом. Трава вокруг была залита кровью. Из черных лохмотьев выглядывали бело-голубые кости, плоть мертвецов растекалась густой клейкой массой, а на груде человеческих трупов бились и судорожно подергивались куски порубленных мною медуз.

Оглядываясь по сторонам, я подхватил брошенный мешок и отступил к грузовику.

Увидев меня, Элка ахнула и бросилась навстречу.

— Ты цел?

И на лице ее я увидел такую тревогу, что все сомнения прочь отбросил — не игра это, любит она меня, психовала, нервничала, когда я, дурак, на жирующих чудищ поперся со светорубом наперевес. А я в тот момент ни о чем не думал. Пусть это гестаповцы были и приехали сюда не с мирными целями, но люди, люди! Разве можно человеку просто пожелать такой страшный конец?

Я избавился от доспехов.

Элка убедилась, что я цел и невредим, легко взбежала на пригорок, долго смотрела на устроенное медузами и мною побоище, потом вернулась с выражением изумления на лице, низким голосом сказала:

— Ну ты даешь!

И вот что странно: в доспехах боевого беса на меня все эти вредные эманации медуз не действовали. А вот на гестаповцев они подействовали — те сами выбрались из машины, в которой ехали на какую-то карательную акцию, и добровольно стали обедом медуз. А машину оставили памятником себе. Им она была ни к чему, а нам с Элкой могла еще пригодиться. Для вящей безопасности следовало и Элку обрядить в доспехи и можно дальше двинуться на машине, если она, конечно, заведется. Заманчивым мне показалось использовать брошенную машину. Заманчивым и опасным. Но ведь кто не рискует, тот не спит с королевами! Вообще-то поговорка эта вроде звучала немного иначе, но в таком варианте она мне нравилась больше.

— Нет, Адька. — сказала подруга. — Ты все-таки дурак! А обо мне подумал? А если бы ты с ними не справился? Стать вот такой жирной кашей, как эти? Бр-р-р! — она выразительно поежилась.

— Поднимись они в воздух, — сказал я, заглядывая в пустую кабину грузовика, — и все… От такой стаи в одиночку не отобьешься. Нам повезло, что они отобедать решили.

— Нет, — она засмеялась. — Ты псих! Дон-Кихот, одним словом!

— А ты моя Санчо Панса, — хмыкнул я, забираясь на водительское сиденье.