Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

— Ну, и зачем он туда отправился? — продолжал расспросы человек.

— Слушай, Званцев, ну я-то тут при чем? — взмолился Митрошка. — Я его отговаривал. Я ему говорил, что глупость он затеял.

— Та-ак, — с расстановкой подытожил Званцев. — Что за глупость?

— Я не при делах, — быстро сказал Митрошка. — Это его личное решение. Мне-то что? Можем слетать, посмотреть.

Лес и в самом деле оказался не слишком далеко. Десять минут лета.

— Где он? — спросил Званцев Митрошку.

— Где, где, — с особой интонацией сказал Митрошка. — А то ты сам не видишь!

И в самом деле — не увидеть лежащую на опушке огромную голубую варежку было бы трудно.

— Это еще что за ерунда? — удивился человек.

— Здорово, Званцев, — глухо сказала варежка. — Ты не волнуйся, я уже заканчиваю. Все-таки странные вы существа, люди, и сказки у вас, мягко говоря, странные.

— Дом, ты о чем? — удивился Званцев.

— Про сказки, — сказал Дом. — Понимаешь, Званцев, для того чтобы лягушку поймать, пришлось лед на озере вскрывать. Весь в иле перемазался, пока хороший экземпляр добыл. И что же? Дрыхнет и просыпаться не желает. Может, мне ее током ударить?

— Садист, — сказал Званцев. — Механический садист. Не смей измываться над бедным животным. И кто у тебя там еще кроме лягушки?

— Заяц и волк, — вздохнул Дом. — Заяц все скачет да морковкой хрустит, а волк скулит и в двери скребется. Прикинь, я ему бифштексы синтезировал, так не жрет, гаденыш серый. Зайца ему подавай!

— А медведя у тебя там нет? — поинтересовался Званцев.

Дом подозрительно молчал.

— Ну? — настойчиво поинтересовался Званцев.

— Званцев, ты не волнуйся только, — сказал Дом. — Он спокойный, даже не проснулся, когда я его из берлоги вынимал. Я ему логово оборудовал, так веришь, он даже лапу из пасти не вытащил. И слюни пускает, словно у бочки меда сидит. Меня мышка-норушка куда больше достает. Гонял ее, гонял, а все без толку. Даже определить, где она находится, не могу. Весь пластик внутренней облицовки изгрызла, наверное, ход хочет прорыть. Слушай, ну почему у мышей такие острые зубы?

Званцев промолчал. Он почти видимо представлял волка, изнемогающего при виде зайца, спящего на его любимом диване медведя и неторопливую мышь, прогрызающую ход в недрах Дома.

Вернуть медведя в берлогу, закопать лягушку в ил, выпустить в лес шалого волка, который тут же погнался за одуревшим со страха зайцем, было недолгим делом. Вскоре они уже направлялись в город. В Доме стоял запах псины и свежей земли. Митрошка бродил по Дому и что-то бормотал себе под нос. Видимо, слова эти были не слишком лестными для Дома, тот неумело отругивался.

— Слушай, Дом, — поинтересовался Званцев. — А с чего тебя на сказки потянуло?

— Жалко зверей стало, — признался Дом. — Вон какие морозы стоят. Что по Цельсию, что по Фаренгейту. А жилья своего у них нет. Ну и решил дать им морозы переждать. Ты, Званцев, не волнуйся, я бы обязательно вернулся.

— Сказочник, — сказал Митрошка. — Доброхот!

— Я все понимаю, — сказал человек. — Одного понять не могу — почему именно теремок?

— Общежитие, — сказал Дом. — Сожительство разных видов. Хотелось понаблюдать вблизи. Интересно же, Званцев. А в «Теремке» конкретно сказано, кто должен в нем жить.

— Исследователь! — с неопределенной интонацией сказал Митрошка.

— Ты радуйся, — коротко хохотнул Званцев. — Это он сказки по второму тому Афанасьева изучал, там хоть чертей и ведьм нет. Представляешь, он ведь мог и собственным домовым обзавестись. Мог ведь, Дом?

Дом подозрительно молчал.

Они летели над землей, и за прозрачной стеной мелькали ровные квадраты снежных полей, разделенные дорогами и темными лесополосами. Слышно было, как в недрах Дома скребется мышка-норушка, пытаясь найти свои запасы.

— В конце концов, — сказал Дом задумчиво, — что есть домовой? Хранитель жилища. Полезнейшее существо.

— Дом, не смей! — тревожно сказал робот Митрошка. — Званцев, ты ведь разумное существо! По крайней мере, относишь себя к таковым. Ну разве можно такими глупыми идеями бросаться?

Отпуск на море

Званцев проводил отпуск на берегу Черного моря.

В этом был свой умысел, в котором он пока не хотел признаваться даже самому себе. Он надеялся, что к нему приедет Алена. Она обещала, и Званцеву хотелось думать, что все будет так, как она обещала ему по видеофону.

Аленой звали проказливое светловолосое существо, с которым Званцев познакомился на концерте Виолы Стронг. Две недели они, не расставаясь, бродили по Питеру, посещали музеи, выставки и достопримечательности города. Нет, разумеется, их тяга друг к другу оказалась отнюдь не платонической, Званцев в командировках с тоской вспоминал их жаркие ночи. К слову сказать, они друг другом не пресытились, и при каждой встрече все начиналось сызнова, доводя Званцева до безумия. Брак и совместная жизнь виделись Званцеву единственным выходом из сложившейся ситуации, но все осложнялось тем, что Алена училась в Сорбонне. Ей оставался еще один учебный год, а отставать от группы она не хотела, хотя и против замужества не особенно возражала.

— Слушай, Званцев, — круглила она глаза. — А мне фата пойдет?