Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

— Предатель, — гордо сказал Митрошка Дому. — А ты, Званцев, не смейся, между прочим, коммуникативные способности животных еще мало изучены. А они между собой общаются не меньше, чем люди.

— Это точно, — вздохнул Званцев. — Видел я, как она на тебя рычала!

— Это была не угроза, — возразил Митрошка. — Так, небольшое предупреждение. И потом — я просто набирал словарный запас. Вот ты не знаешь, Званцев, а в общении собак большую роль играет хвост. Но ты на такие мелочи внимания не обращаешь, для тебя животное всего лишь меньшой брат, которого, как отмечал один поэт, нельзя бить по голове.

— Так, — с расстановкой сказал Званцев. — Дом, ты слышал? Он уже до Есенина добрался.

— Трепачи, — сказал Митрошка, отсоединяясь от сети. — И вообще, Званцев, мне твой солипсизм противен. Каждое живое существо во Вселенной имеет законное право на уважение.

— Кто же спорит, — сказал Званцев. — Только, чтобы высказать такое уважение, не обязательно становиться на четвереньки и отращивать хвост.

Мирошка гневно мигнул фасеточными глазами.

— Кто бы говорил! — сказал он. — Званцев, ну что ты понимаешь в хвостах!

Гордо он направился к выходу.

В нижней части его туловища обозначился лохматый голубой хвост, который Митрошка несколько раз резко вздернул, прежде чем покинул комнату.

— Чего это он? — озадаченно поинтересовался человек.

— Подобное действие собака обычно предпринимает, чтобы показать свое пренебрежение к сопернику и его словам, — сухо прокомментировал Дом.

— Пренебрежение, говоришь? — Званцев спустил ноги на пол и задумчиво посмотрел на запертую дверь. — Жаль, что он из искусственных материалов.

— Кто? — не понял Дом.

— Да Митрошка, — объяснил Званцев. — Был бы он живым, я бы ему за это самое пренебрежение плеснул бы скипидаром под хвост!

Отцы и дети

В этот вечер Митрошка был необыкновенно тих — даже телевизионные передачи не комментировал в своем обычном язвительном стиле. Не то чтобы Званцева это сильно встревожило, просто интересно ему стало. Никогда еще Митрошка себя так не вел.

— Митрофан, — официальным тоном спросил Званцев. — Что с тобой? Вирус в Интернете подхватил? Или опять по поэтическим сайтам лазил?

— Знаешь, Званцев, — грустно сказал Митрошка. — Мне кажется, ты нас неправильно воспитываешь. Я тут на днях доктора Бенджамина Спока почитал, так он говорит…

— Кого? — Званцеву показалось, что он ослышался.

— Доктора Спока, — упрямо повторил Митрошка. — «Воспитание ребенка» называется. Он там ставит вопрос о внутренней и внешней свободе воспитуемого объекта. И вот мне кажется…

— Митрошка, — вздохнул Званцев. — Так ведь книга называется «Воспитание ребенка», а не робенка!

Митрошка мигнул.

— Так ведь принципы одни и те же, — возразил он. — Но я ведь не об этом, Званцев. Я о том, что ты нас с Домом, можно сказать, духовно обворовываешь!

Званцев не верил своим ушам.

— Ты ли это, Митроха? — пафосно сказал он. — Я тебя обворовываю? И тебе не стыдно?

— Может, ты не нарочно, — сказал грустно робот. — Но ты ведь сам говорил, что факт в любом случае остается фактом, вне зависимости от субъективных причин. Понимаешь, я вдруг обнаружил, что у меня пробелы в вопросах материнства.

— Бред! — искренне отозвался человек. — Тебе-то это зачем?

— Вот ты сейчас опять начнешь, — сказал Митрошка. — Заладишь свое: логика, машинное естество, целесообразность… Званцев, а ведь у меня, можно так сказать, период счастливого детства. Разве не так?

— Ну, в какой-то мере, — неуверенно согласился Званцев, чувствуя в сказанном какой-то подвох.

— А где оно, мое счастливое детство? — горестно спросил робот.

— Давай, давай, — хмыкнул Званцев. — Ты еще манипуляторы заламывать начни! И что тебя в твоем детстве не устраивает?

— Отсутствие игрушек, — сказал робот. — Нет, ты не думай. Я и сам бы их мог сделать, только… — он замялся.

— Давай, добивай, — хмуро сказал Званцев. — Воображаю, какие тебе мысли в голову полезли после того, как ты доктора Спока начитался!

Митрошка печально взмахнул верхними конечностями.

— Ты ведь у нас вместо родителя, — сказал он. — Можно сказать, приемный отец! Нет, Званцев, ты не думай, я к тебе, конечно, намного лучше отношусь, чем к заводскому процессору. Но у Спока говорится, что родитель не должен сдерживать инициативу и свободу ребенка. А еще он должен дарить ребенку игрушки. Но ты ведь нам с Домом никогда ничего не дарил! Вот я и подумал, а почему?

Некоторое время Званцев молчал. А что он мог сказать? Вопрос, как и интересы Митрошки, оказался неожиданным. Неудивительно, что техноморфы относятся к нему как к родителю, совсем банально, что они взялись за доктора Бенджамина Спока. Но — игрушки!

— И что тебе это даст? — поинтересовался он.

— Понимаешь, — сказал Митрошка. — Сам подарок приносит одаряемому радость, а дарителю — моральное удовлетворение и чувство выполненного родительского долга.

— Глупости, — сказал Званцев. — Выбрось их из головы вместе с доктором Споком!