Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том I

В голове Романа словно прогремел ядерный взрыв. Кровь ручьями хлынула из носа и рта, голова закружилась, перед глазами всё поплыло, скрываясь за пеленой мутного тумана и начало отдаляться в ореоле оранжевых искр. И тогда мрак, наполненный тишиной, поглотил его…

***

Странный и пугающий случай произошел 12 мая в городе Пермь. Молодой человек по имени Роман С. прогуливался днём по улице Ленина в районе Почтамта.

Внезапно он упал прямо посреди дороги, как будто потерял сознание. Он хрипел, что-то шептал, густая пена стекала по лицу. Но, по словам пришедших на помощь пешеходов, оказавшихся в этот момент рядом, глаза пострадавшего были широко раскрыты, словно он в единый миг ослеп и в то же время видел что-то, что не могли видеть окружающие. Ему попытались оказать первую помощь, вызвали скорую, но через несколько минут, ещё до приезда врачей, молодой человек умер, так и не придя в себя.

Лишь в его глазах, как утверждают очевидцы, словно мелькнула какая-то тень, и блеск жизни навсегда покинул их, сменившись матовостью мертвого стекла.

Кладбищенская черемша Герман Шендеров

Жена поставила условие: секс вернется в нашу жизнь, если три раза в неделю я буду посещать спортзал. Воли хватило лишь на один визит в фитнес-центр за все эти четыре месяца. Вид мускулистых как греческие боги качков погружал в пучину зависти и отвращения к себе, а формы их спутниц заставляли меня ощущать липкую смесь стыда и похоти.

Некто однажды сказал, что смеяться над толстяком в спортзале – то же самое, что смеяться над больным в госпитале. Разумеется, в открытую надо мной никто не подтрунивал, но то и дело я ловил их брезгливые, пренебрежительные взгляды. Они липли к моему рыхлому мучнистому заду и целлюлитным ляжкам, скользили по жирному брюху. В эти моменты хотелось убежать, зарыться под землю, спрятать уродливое тело от чужих глаз.

На работе я целый день перебирал бумажки в подвальном помещении офиса. Словно крот из сказки Андерсена, я сидел в затхлой норе и считал, считал, считал, лишь в единственный перерыв выбираясь из-под земли на свет и свежий воздух.

Раньше я обедал в кантине, но быстро от этого отказался – мерещилось, что взгляды коллег ползают по мне крупными влажными слизнями. Надкусывая очередной бургер, я живо представлял, как люди брезгливо кривятся.

Да, я люблю поесть! Люблю бургеры, наггетсы, креветки, чипсы. Нельзя взять и решить, в чем будет твое наслаждение от жизни. По мне, это от рождения заложено в фундамент личности – своеобразные рельсы, сойти с которых можно лишь на смертном одре.

Однажды, во время обеда я, как всегда, вышел из офиса, вдохнул сладкого весеннего воздуха и направился к каменной стене под раскидистыми кронами. Южное Кладбище уже давно не использовалось для захоронений и теперь числилось как музей-парк под открытым небом.

Тонкие, с мелкими цветками ростки берлауха, льнули к потрескавшимся могильным камням, источая гастрономическое благоухание. Пахло свежим чесноком. Аромат подстегнул фантазию, я представил розовый внутри, истекающий соком и жиром стейк, с веточкой розмарина и белыми зубчиками. Рот наполнился слюной.

На перекрестке кладбищенских тропинок тихонько журчал фонтан, из него, запрокидывая голову, пил ворон. Понаблюдав за птицей, я угнездил широкий зад на скамейке и, наконец, открыл контейнер с обедом.

На белом, похожем на ком личинок, рисе лежало несколько склизких обрезков водорослей, кубики тофу и пластиковая вилка. Полгода назад жена обратилась в веганство, и из холодильника исчезли все продукты, как-либо связанные с животными. Сахар, что фильтруют через телячьи кости, молоко, на литр которого якобы приходится ложка гноя, и, разумеется, «мертвечина» – так в нашем доме теперь называлось мясо. Нынче Анна готовила мне на работу «здоровую и полезную» безвкусную дрянь, производство которой не «причинило страданий ни одному животному».

Хотелось метнуть месиво прямо в фонтан. Голодный и несчастный, я беспомощно смотрел по сторонам, мечтая, что веганский обед магическим образом станет мясным рагу по-венгерски, шницелем с картофельным салатом или курицей карри. Желудок болезненно сжимался, требуя еды. Обводя взглядом могилы, я представлял, как, должно быть, роскошно питались все эти лорды, бароны и промышленники. Вряд ли им хоть в чем-то отказывали.

Среди крестов и монументов выделялся изгрызенный временем покатый валун с вросшей в него фигурой ангела. Небесное создание, когда-то наверняка прекрасное, теперь уродливо горбилось, опустив осыпающиеся крылья. Молитвенно сложенные на груди руки потеряли любые черты. Сильнее всего пострадала голова. Лицо почти скололось, сохранился лишь тонкогубый рот, и то частично, отчего казался искривленным в зловещей усмешке.