Фантастический Калейдоскоп: Механическая осень

— Это что ещё за секта? — В последний момент я сделал над собой усилие, чтобы не произнести эту фразу вслух.

Обижать Инори не хотелось. До рассвета ещё далеко, и я рассчитывал на продолжение банкета.

— В первый раз я сделал это два с половиной года назад… — услышали мы рассказ парня, когда подошли поближе.

— О чём это он? — шёпотом спросил я.

— Лайт рассказывает о своём опыте. История искушённого в таком деле человека должна расслабить, успокоить новичков.

— …Хикуми работала в лавке парящих цветов. Поэтому, когда мы решили совершить двойное самоубийство, над выбором способа размышляли не долго. Как только хозяин лавки отлучился из Лока, мы нарвали в саду огромные букеты. Гортензии, ландыши, камелии, десятки благоухающих бутонов — мы украсили ими крошечный павильон. Плотно закрыли ставни и дверь… Разложили охапки цветов повсюду, не оставив свободного пространства. И молча легли на ложе из цветов.

Сладковатый дурманящий аромат словно олицетворял собой запах нашей любви. Нам казалось, что цветы дышат вместе с нами. Волны ароматов, словно легчайший шёлковый шарф, окутывали наши шеи, шептали что-то в уши. А потом белые, голубые, фиолетовые, пурпурные лепестки поднялись в воздух и стали кружить вокруг нас, словно мотыльки в невыносимо прекрасном танце вокруг источника света… Это было настоящее цветопредставление.

Окутанные густым, вязким ароматом, словно личинки шелкопряда, мы чувствовали, что пульсирующий внутри нас свет вот-вот должен разорвать оболочки коконов, а вместе с ними и пространство вокруг — и мы уже знали, что увидим там, за разрывом — мы уже слышали пение, прекрасное, чудесное пение волшебных существ…

— Что за бред он несёт? — хотел спросить я, но снова удержался.

— А почему они совершили самоубийство в Прибежище, а не в реальности? — вместо этого сказал я, стараясь скрыть насмешку.

— Ты что? Они бы не смогли так красиво умереть в реальности.

— Почему?

— Ты ещё спрашиваешь? — мне показалось, что Инори фыркнула.

Интересно, фыркают ли японские девушки?

Я не понял, что она имеет в виду, но докапываться дальше не стал, чтобы не выглядеть идиотом.

— Вы представить себе не можете, как это было прекрасно! О нашей смерти писали в новостной ленте, мы стали популярными, и правительство, в качестве исключения, предоставило нам новую форму. Жизнь у нас изменилась, мы уже могли себе позволить работать меньше, и больше времени посвящать друг другу… Но наши мысли постоянно возвращались к тому состоянию, в котором мы прощались с жизнью. Мысль о том, чтобы повторить тот опыт, не давала нам спокойно наслаждаться своим счастьем… И когда, однажды, кто-то из знакомых рассказал нам о чёрных риелторах, мы решили рискнуть…

— А кто ещё такие чёрные риелторы?

— Так называют торговцев, у которых можно купить форму в обход правительства, — ответила Инори.

— Остроумно, — одобрил я. — Как же ещё называть торговцев пристанищами человеческого сознания?

— Нам было интересно, чем вызвано то изумительное состояние. Только ли ароматом цветов? И мы решили попробовать другой способ…

— Дай угадаю, и во второй раз они тоже поймали кайф, верно?

— Да, состояние не зависит от способа. Оно меняется от способов, но всегда остаётся прекрасным… — Инори осеклась, увидев гримасу на моём лице. — Я сказала что-то не то?

Я понял, кого мне напоминает этот тип. Не кого-то в реальности. Он был похож на героя романа Оскара Уайльда. Именно так я когда-то представлял себе Дориана Грея.

— Ты здесь ни при чём. Мне надоело слушать этого напыщенного павлина. Мы можем отсюда уйти?

— В том, что говорит Лайт, нет ничего крамольного. Вы, европейцы, просто не понимаете, что умереть — это не страшно. Вы боитесь смерти, потому что слишком эгоистичны и зациклены на собственном Я. Считаете, что индивидуальность проявляется в том, чтобы быть непохожим на других… вы так смешно трясётесь над своей оригинальностью… Но подлинное проявление личности не в этом, оно — в свободе выбора, и прежде всего — в свободе выбора между жизнью и смертью, в свободе выбора способа умереть…

— Ого, сколько комплиментов сразу. Мы тебе и трусы, и постоянно трясёмся, и чахнем над собственным Я, словно кощей над златом…

— Я не хотела тебя обидеть…

— Я знаю… Так мы уходим?

— Ну, если ты хочешь…

Приобретя набор для пикника, мы решили вернуться на скалы — место нашего знакомства. Инори сказала, что это очень символично.

Оказалось, что лифтом можно пользоваться и вдвоём. И эта вынужденная близость подтолкнула нас к поцелую. Ощущения были действительно реалистичными.

— Ты обещала показать свою метку, — напомнил я, когда мы расположились на лужайке, скрытой зарослями можжевельника.

Инори повернулась ко мне спиной и скинула кимоно, под которым не было нижнего белья. На пояснице красовался иероглиф, обозначающий, что обладатель этого нереального тела — женщина.