Фантастический Калейдоскоп: Механическая осень

— Хитро придумано. Если японцам просто сказать, что вот от этого наркотика вы получите кайф — это не произведёт особого впечатления. А если предложить получать кайф от самоубийства — на это их можно подсадить… Стоит в формулу лекарства добавить специальный код, который выводит из строя аватары — и готово, получили идеальный наркотик по-японски…

— Я пыталась отговорить отца заниматься этим, но он не хочет ничего слушать…

— Вы говорите, он крупный политик? Тогда понятно. Он хочет, чтобы японцы всё глубже и глубже погрязли в Прибежище — тогда и острова строить не обязательно…

Девочка-Олень закрыла глаза.

— Вам плохо?

— Да… я уже давно не принимала лекарство…

— Почему?

— Это всё из-за Лайта… Однажды я попросила его заказать мне новую форму у чёрных риелторов… Я тоже хотела попробовать, как это — покончить с собой в Локе… И вместо одной формы он, видимо, заказал две… Или это был какой-то опытный образец, скопированный с пустого аватара… Я не знаю, для чего это понадобилось Лайту…

— У меня есть предположения на этот счёт, но я должен кое в чём убедиться.

— Мне уже всё равно… Когда я увидела мёртвого Тоторо, с моих глаз словно упала пелена… Ведь такие же тела остаются и после самоубийств с помощью зелья… Я не хочу больше в этом участвовать…

— Поэтому решили умереть? Но как ваша смерть может исправить ситуацию?

— На этот раз вы не столь проницательны, — снова грустно улыбнулась девушка. — Я решила, что вы можете мне помочь… В том строении, чуть ниже моего домика, лаборатория, в которой и производят зелье. Вы можете её уничтожить?

— Да, это совсем не трудно.

— А потом вы должны убить меня… Я всё равно не смогу долго прожить без лекарства… Вы же можете сделать и это?

Я смотрел на бледное, с голубым оттенком, почти детское лицо, на огромные, блестящие от влаги глаза, я видел в этих глазах невыразимую боль и мольбу, и впервые в жизни ненавидел свою профессию, ненавидел себя за то, что я мог сделать и это…

* * *

— Лаборатория уничтожена? — спросил человек, сидящий в кресле лицом к окну.

— Да, уничтожена.

— А что с теми, кто там работал?

— Должны быть живы, — пожал я плечами. — Когда я поднял шум, надеюсь, выскочили все. В каждого я всадил по сонной пуле. Если кто и остался — это их проблемы.

— Хорошо. Врачи ещё могут мне пригодиться. — Человек повернул кресло на сто восемьдесят градусов. В руках он крепко держал колбу с прозрачной жидкостью. — Значит, остался только последний образец чистого зелья?

— Последний.

— Очень хорошо. Вы прекрасно справились со своей работой. Получите условленное вознаграждение и ещё сто тысяч сверху.

— Приятно было с вами работать.

* * *

Я вышел на улицу, солнце пригревало уже по-летнему, волны утихли.

Ну, что ж, прощай Прибежище! Для того, чтобы стать кем-то другим, мне не обязательно бежать из этой реальности. Сегодня я журналист, завтра — бизнесмен, послезавтра — художник… Я тот, кто лучше всего способен выполнить очередной заказ…

Я зябко поёжился, вспомнив, как чесались руки, когда Тэкеши Наито сидел ко мне затылком…

Я понял, кто мой заказчик, перед тем, как навсегда покинуть Седьмой Лок, увидев торжествующее выражение на лице Лайта. А он, услышав мои последние слова, понял, кто я. Да, его план сработал. Подставив с помощью фальшивой копии Девочку-Оленя, он вывел её из душевного равновесия — хрупкого и без того — и я смог отыскать её в реальности…

С каким бы удовольствием я перерезал ему горло… Но, для человека моей профессии, заказчик — лицо особое, выполнить заказ — дело чести…

Я прислушался к себе…

Совесть молчала — ведь я не соврал. Просто не стал вдаваться в подробности.

Остался действительно последний образец чистого зелья, и он лежит сейчас в моей банковской ячейке, и что мне с ним делать — я ещё не решил.

Но Тэкеши Наито знать об этом необязательно…

Я вспомнил огромные влажные глаза Девочки-Оленя — в тот момент, когда в них появились облегчение, покой, благодарность.

Эти глаза я предать не мог.

Два билета по цене одного глаза Кирилл Ахундов

Отстояв небольшую очередь, я выложил на прилавок мешочек картошки и внушительного мороженого хека, похожего на кривую дубину.

Кассирша окинула меня оценивающим взглядом и профессионально сообщила:

— Акция в лотерее «Твоя удача». Два билета по цене одного.

Как доверчивый скептик, я презрительно хмыкнул, и тут же вяло решился участвовать в популярном розыгрыше. Нет, правда, а вдруг повезет?

Вышел из маркета, не утерпел, зажал хека подмышкой и вскрыл билетик. Зрение у меня слабое. Возраст, что поделаешь. По человеческим меркам, пожалуй, минус восемь диоптрий. Толик сказал, что надо заменить линзы, но это «очень дорого, поэтому как-нибудь переживем».

Среди нечитаемого текста выделялись крупные буквы СОВЕРШИТЬ ГЕРОИЧЕСКИЙ ПОСТУПОК. Я сначала растерялся: что это за поступок такой? У нашего соседа, помнится, сразу выигрыш выпал — трехкамерный холодильник. А тут предлагают что-то совершить. Для меня героизм — накормить Толика жареной рыбой и выиграть в шахматы. Хотя он уже третий год играет с компом, обзывая меня слепым кротом.