Фантастическое путешествие II

— Ну и пусть врежемся, — зло отреагировала Баранова. — Не паникуй из-за пустяков. Корабль сделан из крепкого пластика, а ткань по своей структуре напоминает резину.

Пока она говорила, нос корабля поравнялся с коллагеновой тканью. Пространства между ними практически не было. Из наблюдений за левым бортом корабля становилось ясно, что контакта с биологической структурой не избежать. И это случилось как раз тогда, когда конец фибры поравнялся с тем местом, где находилась Калныня.

Скрежета не было, лишь только еле слышное шипение. И не только потому, как заметила Баранова, что ткань была как резиновая, а еще потому, что она немного сжалась при столкновении. Затем отскочила от корабля, при этом отталкивая его от себя, а вязкая межклеточная жидкость послужила своего рода подушкой и уменьшила силу трения.

Корабль, продолжая двигаться, повернул влево навстречу ткани.

— Я выключу двигатели, как только замечу, что мы опять близки к столкновению, — сказал Дежнев. — Поворот влево, который мы сейчас пытаемся сделать, удачен в том смысле, что поможет нам его осуществить трение со стенками ткани.

— Да, это хорошо. Ну, а если нам придется повернуть вправо? — спросил Конев.

— Тогда мне придется использовать двигатель. А произойди это немного раньше, я бы повернул навстречу правому отростку и попытался использовать энергию столкновения с ним. Ткань сама развернула бы нас вправо. Главное для нас, чтобы в любом случае как можно меньше использовать двигатели и как можно больше пользы извлекать из фибры. Во-первых, потому что нам следует экономить запасы энергии. А во-вторых, слишком быстрое освобождение энергии... может привести к внезапной деминимизации.

— Что?! — воскликнул Моррисон. Он повернулся к Барановой. — Это правда?

— Это не главное, — ответила Баранова. — Но это правда. Возможность деминимизации при этом существует. Но из того, что сказал Дежнев, гораздо важнее вопрос сохранения энергии.

Но Моррисон никак не мог подавить охватившую его ярость.

— Вы что, не видите, насколько нелепа, вернее, преступна сложившаяся ситуация? Мы находимся в корабле, который попросту непригоден для выполнения подобной задачи, и все, что мы делаем, лишь ухудшает создавшееся положение.

Баранова покачала головой:

— Альберт, ну пожалуйста. Вы же знаете, у нас нет выбора.

— Кроме того, — ухмыльнулся Дежнев, — представьте себе, насколько значительным будет успех, если нам все же удастся выполнить эксперимент в неприспособленном для этого корабле. Мы будем героями. Настоящими героями. Нас, конечно же, наградят орденом Ленина. Каждого из нас. А если не удастся, все можно будет списать на непригодность нашей машины.

— Да, вы станете героями независимо от того, выиграете или проиграете. Вы все — не мог успокоиться Моррисон. —; А я? Что будет со мной?

На это Баранова заметила:

— Запомните, Альберт, о вас тоже не забудут в случае успеха. Иностранцы не раз награждались

Орденом Ленина, среди них были и американцы. А если вы не захотите такой награды, все равно ваши исследования будут признаны, и вы получите Нобелевскую премию раньше, чем любой из нас.

— Мы не в той ситуации, когда можно считать цыплят, — ответил Моррисон. — Я воздержусь от подготовки речи на случай вручения мне Нобелевской премии.

— Как бы там ни было, — вставила Калныня, — интересно, сможем ли мы достичь нейрона?

— А почему бы и нет? — спросил Дежнев. — Мы способны двигаться и управлять нашим движением. Мы находимся в мозге за пределами капилляра. Впереди находится нейрон, сколько хочешь нейронов, миллион.

— Где впереди? — не успокаивалась Калныня. — Я не вижу никаких нейронов. Только коллагеновые фибры.

Дежнев спросил:

— Как ты думаешь, сколько здесь этой межклеточной жидкости?

— Микроскопическое количество, — сказала Калныня. — Но это в том случае, если бы мы были нормальных размеров. А сейчас мы с молекулу глюкозы, и потому до ближайшего нейрона может быть несколько километров.

— Тогда нам придется преодолеть эти километры, — произнес Дежнев. — Для этого, возможно, понадобится какое-то время. Но мы должны это сделать.

— Да, если бы могли двигаться по прямой, а мы сейчас в самой середине этих коллагеновых джунглей. Нам придется петлять по этим тканям туда-сюда. Возможно, мы пройдем пятьсот километров — в соответствии с нашими теперешними размерами, и в конце концов окажемся там, откуда пришли. Нам предстоит блуждание по лабиринту, и выбраться из него к нейрону мы можем по чистой случайности.

— У Юрия есть карта, — отозвался Дежнев, но в его голосе чувствовалось замешательство. — Его церебро... как ее там...

Конев, нахмурясь, покачал головой:

— Мой цереброграф показывает циркуляторную сеть мозга, а также структуру клетки. Но он не может указать наше местоположение в межклеточной жидкости. Нам самим ничего не известно о такого рода вещах, и требовать от машины больше, чем мы смогли заложить в нее, невозможно.