Фантастическое путешествие (Сборник)

— В какой из капилляров мы повернули? — спросила Баранова.

— А вот как раз этого я и не знаю. Мы могли свернуть в любой, но я не могу определить, в какой именно.

— А эта красная точка... — начал Моррисон.

— Красный маркер, — сразу же перебил его Конев, — действует на чистых расчетах. Если бы я знал наше местоположение и скорость, с которой мы движемся, я бы заставил маркер двигаться, отмечая наш путь.

— Ты имеешь в виду, — недоверчиво спросил Моррисон, — что маркер только отмечает наше местонахождение после того, как ты определишь его с помощью расчетов, и не более?

— Маркер не всесилен, — холодно сказал Конев. — Он предназначен лишь для того, чтобы отмечать наше местоположение, траекторию движения и не потерять в сложной трехмерной системе кровеносных сосудов и нейтронной сети, но нам приходится управлять им. На данном этапе он еще не может быть самоуправляющимся. В экстренном случае наше местоположение может быть определено из Центра,' но на это потребуется время.

Теперь наступило время для того, чтобы кто-нибудь задал классический дурацкий вопрос. И этим кем-то оказался Дежнев:

— А почему белая клетка свернула в капилляры?

Конев покраснел. Он заговорил так быстро, что

Моррисон с трудом разбирал русские слова:

— Откуда я знаю? Я что — тайный поверенный мыслительных процессов белой клетки?

— Хватит, — резко оборвал его Моррисон. — Мы здесь не для того, чтобы ссориться. — Он заметил быстрый взгляд Барановой и расценил его, как выражение признательности. А потому продолжил: — В действительности, выход крайне простой. Мы находимся в капилляре. Очень хорошо. Кровь в капилляре течет с очень маленькой скоростью. Что мешает нам воспользоваться микроплазменными двигателями? Включив их на задний ход, мы вернемся по капилляру к пересечению с артерией и войдем в нее. Затем продолжим движение вперед до поворота и окажемся в нужном капилляре. На все это уйдет немного времени и мощности двигателей.

Все изумленно уставились на Моррисона. Даже Конев, который, разговаривая (если он разговаривал вообще), всегда продолжал смотреть вперед, обернулся и, нахмурившись, взглянул на Альберта.

Моррисон спросил озадаченно:

— Что вы все так смотрите на меня? Это вполне обычная операция. Если, управляя автомобилем, вы поворачиваете в узкую аллею и обнаруживаете, что это не та, которая вам нужна, вы задним ходом выезжаете из нее. Не так ли?

Баранова покачала головой:

— Альберт, мне очень жаль. У нас нет заднего хода.

— Что? — Моррисон в недоумении уставился на нее.

— У нас нет заднего хода. Только передний, и ничего более.

Моррисон не верил своим ушам:

— Я не могу себе представить. Совсем нет задней передачи?

— Совсем.

Он обвел глазами всех четверых и дал выход своим чувствам:

— Это — самая дурацкая, непродуманная, просто уму непостижимая ситуация из всех, которые можно представить! Только в Сов... — тут он остановился.

— Закончи свою мысль, — это был голос Барановой. — Ты собирался сказать, что только в Советском Союзе могла возникнуть такая ситуация.

Моррисон проворчал:

— Да, я собирался сказать именно это. Возможно, это сказано сгоряча, но я действительно сердит. И кроме того, подобное утверждение вполне может оказаться правдой.

— А ты думаешь, что мы не рассержены, а Альберт? спросила Баранова, глядя ему прямо в глаза. — Знаешь ли ты, сколько времени мы проектировали и строили этот корабль? Годы. Многие годы. Мы думали о возможности проникновения в кровь и исследования изнутри организма млекопитающего — если не человека — с того самого момента, когда минимизация впервые стала практически возможной. Но чем смелее становились наши планы, тем быстрее росла стоимость проекта, и тем упрямее становились финансисты в Москве. Я не могу винить их: они должны были сбалансировать стоимость нашего проекта и другие затраты, которые были гораздо дешевле, чем минимизация. Таким образом, конструкция корабля все упрощалась и упрощалась. Сначала мы отказались от одного, затем от другого. Помнишь, как вы в Штатах строили свой первый «Шаттл»? Что вы проектировали и что получили? В конце концов мы остановились на корабле, не требующем энергии для движения и пригодном только для наблюдений, рассчитывали войти в кровеносный сосуд и двигаться с током крови. Получив всю возможную информацию,, мы бы медленно деминиатюризировались. Это убило бы животное, которое мы собирались исследовать. В качестве объекта для опыта планировалось, конечно, только животное. Но то, что оно должно было неизбежно погибнуть, шокировало некоторых из нас.

Корабль предназначался только для этого. И ни для чего более. Никто из нас и не думал, что совершенно неожиданно придется столкнуться с ситуацией, которая заставит нас проникнуть в человеческое тело, добраться до определенной точки мозга и после проведенных исследований покинуть тело. Не убив человека. Нам пришлось сделать все это.

И все, чем мы располагали, был этот корабль, не предусмотренный для использования в подобной нештатной ситуации.

Злость, смешанная с презрением, исчезла с лица Моррисона и сменилась заинтересованностью:

— И что же вы сделали?