Фантастика и Детективы, 2014 № 05 (17)

— Я узнала это здесь, в коллекторе. Когда Аделаида решила поговорить со мной, почему я так нескромно смотрю на ее мужа, я ей все рассказала. — Соснин внимательно слушал и что-то отмечал в блокноте. — Они с ним поскандалили. Здорово. А потом вроде помирились, и она снова подошла ко мне. Но уже не с претензиями — просто излить душу. — Клара нервно усмехнулась. — Какой забавный смысл приобретают здесь эти речевые обороты про душу… Всю семейную жизнь они прожили на удивление слаженно. Ей тяжело было услышать от меня мой рассказ, она даже отказывалась верить, но во время скандала с Марком выяснила, что я не единственная его жертва. Он признался, что этот бедняга Клим тоже попал в сеть его похоти. Аделаида его простила. За честность. Посочувствовала мне. Да что теперь толку от ее сочувствия. Ведь все мы уже на том свете. Одной ногой кто в рай, кто в ад.

Борис только диву давался. Возможно ли такое в принципе, чтобы в одном коллекторе собрались связанные единой судьбой души? И как так вышло, что все они умерли или погибли одновременно с разницей в несколько часов? Он понял, что углубился в недозволенные ему дебри рассуждений, по коже забегали стаи мурашек.

— Я и сама бы вам все это рассказала. Не знала только, как к вам подойти.

— Я, в общем-то, догадался. Не переживай, я тебя ни в чем не подозреваю. — Сидящий на стуле напротив кровати Соснин ласково сжал длинные пальцы Клары, которыми она теребила край юбки. — У тебя очень красивые руки. — Он встал, отошел к двери и спросил, обернувшись: — Марк с женой ушли вместе после обеда?

— Да. Они почти все время проводили вместе. Души не имеют права входить в чужую комнату, поэтому они общались или в коридоре, или в вестибюле. На вас почему-то запрет не распространяется. Вы не душа?

Соснин пожал плечами, глупо улыбнувшись.

— Но когда я поднялась в свою комнату, их в коридоре не было в этот раз — разошлись по номерам. Наверное, опять рассорились. Я потом слышала — кто-то выходил в коридор, но двери здесь толстые, мне могло показаться. Беготню я слышала, а вот приглушенный разговор незадолго до нее… Я затрудняюсь сказать, кто с кем разговаривал.

Последнюю фразу она сказал таким тихим и виноватым голосом, что Боря опять пожалел девчонку. Язык чесался спросить, как она умерла, но он не стал этого делать. Какое, действительно, теперь это имело значение?

— Ну-ка скажи, — спросил Соснин Мирона, — как реагировал на Марка Клим?

— Больная душа? Ну, виделись они лишь в столовой… и Клим выбрал себе место подальше от Марка. Я, конечно, особо не присматривался, но, по-моему, Клим побаивался смотреть на художника. А вообще, он всего тут побаивается… Идем к нему?

— Нет, его я трогать не стану. С ним все ясно. Он же не агрессивный?

— Безобиден, как младенец.

— Значит, вне подозрений. Давай к Жерому.

— Это хорошо. А то номер Клима внизу, пришлось бы спускаться.

Жером вежливо поприветствовал Бориса уверенным рукопожатием. С сильным французским акцентом он рассказал, как раскритиковал последнюю выставку Марка, проходившую в Москве. Он не жаловал агрессию в живописи, а все сюжеты Марка строились именно на мраке и насилии. Его работы отличались особой жестокостью, темными тонами, сочетанием страха и боязни с угнетением и нервозностью, никаких плавных черт — только резкость и рваность.

— Такой стиль написания говорит многое об авторе. Да и после общения с Марком я убедился в своих подозрениях. Крайне неприятный человек. Не понимаю, как Аделаида прожила с ним душа в душу столько лет.

— А как вы здесь оказались?

— Я летел в одном самолете с ними, когда случилась катастрофа.

— Как думаете: не подстроена ли авария?

— О, Борис, убивать ради этого человека еще полсотни пассажиров? Вряд ли. Жалею только о том, что оказался в одном коллекторе с Марком. В любом другом мне было бы намного комфортнее. Особенно у себя на родине. Me се ля ви — судьба распорядилась иначе.

— Тут, похоже, судьба совершенно ни при чем, — бормотнул Соснин.

— Что, простите?

— После обеда что-нибудь слышали? Кто-нибудь разговаривал в коридоре?

Жером пожал плечами:

— Возможно. Я не обратил внимания. Я здесь в какой-то прострации — мне все не верится, что уже завтра я предстану перед Богом. После обеда я заперся в комнате и ушел в себя.

— Чутье мне подсказывает, что Бога вам не покажут. Здесь без него неплохо справляются. Спасибо за информацию, до встречи. — Борис еще раз пожал твердую руку француза.

Жена исчезнувшей души выглядела неважно. Лицо перекошено, руки в брюки, движения судорожные, неуклюжие. Известие о пропаже души мужа сильно обескуражило Аделаиду.

Борис приступил к делу:

— Понимая ваше состояние, не буду долго вас истязать. Я слышал, вы сильно любили Марка.

Резкий кивок.

— Расскажите, что вы делали сегодня после обеда.

Аделаида прочистила горло и хрипло ответила:

— Мы поднялись сюда, немного поговорили и разошлись по комнатам. Нам обоим нужно было поразмышлять в тишине.

— Это был последний раз, когда вы видели мужа?

Снова резкий кивок.