Фантастика и Детективы, 2014 № 06 (18)

Команда медленно приходила в себя. Джуд вжал голову в плечи — глупая шутка, кажется, обещала обернуться серьёзными неприятностями. На лицах матросов читались ярость и гнев, Билли коротко выругался. Иорк помог капитану набросить на плечи мундир — кэп прибавил лет десять за эти минуты. Кто-то из вахтенных сунул фляжку, Мюррей отхлебнул, закашлялся, бледные щёки порозовели. Мёртвая птица лежала на палубе, словно кусок полотна. Капитан взглянул на труп, на Джуда, снова на труп и рявкнул:

— Верёвку!

Повесить? За альбатроса? Джуд взвыл:

— Сэр, за что?! Это же птица, обычная птица!

Сочувствия он не встретил — капитан и команда смотрели на преступника одинаково нехорошо. Ушлый юнга приволок моток пеньковой верёвки и стал неторопливо её разматывать. С реи капнуло натёкшей водой, Джуд моргнул и представил — вот сейчас он умрёт, станет тушей, как этот в бога-душу-мать трахнутый комок перьев. Капитан взял верёвку, прикинул её на руке. И одним гладким узлом перехватил за лапы дохлого альбатроса, а другим завязал петлю.

— Убил — носи, треска дурная. Как в Бристоле причалим, чтобы духу твоего на моей палубе больше не было. Парни, в трюм его. На хлеб и воду.

— Есть, сэр! — откликнулся Билли Боу.

А ещё друг… Билли не бил, не связывал — просто бросил в тесную, воняющую дерьмом и рыбой клетушку, где по полу плескалась нечистая вода. Пожалел, конечно — приволок сундучок, два куска солонины, большой чёрный сухарь, пообещал вечером принести грога с раздачи. Но Джуду почему-то не нравилось, как опускал глаза приятель — так смотрят на раненого, которому корабельный врач поутру собирается отнять ногу. Неприятность вышла изрядная, но не смертельная — в Бристоле можно будет наняться на другое судно, зажить и сытней, и куда веселее.

— Понимаешь, т-ты, парень, — от волнения Билли всегда заикался, — у Мюррея брата убили. Давно ещё, когда с испанцами воевали. Капитан тогда щенком был совсем, а Мюррей-старший помощником капитана ходил на «Прекрасной Элизабет». Хороший был офицер, щедрый и на зуботычины, и на выпивку, а ругался, как сам морской дьявол. Драчка тогда выдалась жаркая, испанцы нам борт прострелили у ватерлинии, мы в абордаж собрались, тут-то его и сшибло — руку напрочь оторвало и в воду сбило картечью. Он кричал-кричал, а подмоги-то не дождался — сгинул без покаяния. Потому-то наш кэп и молится, и команду блюдёт, и все заработки монахам сплавляет — надеется отмолить братнюю душу.

Ошарашенный Джуд кивнул. Говорила ему мамашка, когда трезвой была: думай, что делаешь, головой думай, чтобы жопой не отвечать. И закрепляла урок — когда верёвкой, когда куском сети, а когда и треской по чему ни попадя.

— В общем, это… не п-п-повезло тебе, парень, — Билли хотел добавить ещё что-то, но не стал, — Сиди пока, ввечеру принесу выпить.

Тёмный трюм оказался не лучшим местом для отдыха и ночлега. Снять сапоги Джуд не рискнул — крыс на корабле было больше, чем вшей в бороде у боцмана. Пришлось прислонить сундучок к углу и усесться на нём, подобрав ноги. Дохлая птица успела оттянуть шею, она казалась липкой на ощупь и очень тяжёлой, но снимать её было рискованно — Мюррей вполне мог добавить с полсотни линьков за непокорство. Джуд достал из кармана кусок солонины, вцепился в него зубами и так и заснул с мясом во рту.

Разбудили его крысы. С десяток тварей сидело на нём — на коленях, плечах, даже в волосах. Он не видел зверей, но чувствовал их тепло, острые морды, маленькие когтистые лапки. Самая наглая забралась на спину чёртову альбатросу и обнюхивала лицо. Джуд вспомнил, что болтали о тварях в кубрике: будто бы сперва они выгрызают глаза и щёки. Он хотел заорать, но не смог открыть рот — челюсти свело от страха. Крыса дотронулась горячим язычком до его носа и фыркнула. Джуд готов был поклясться — тварь смеялась. Она коротко запищала, словно давая команду, и спрыгнула в темноту. Остальные грызуны последовали за ней. Остался только отвратительный запах, словно клятая птица висела на шее не пару часов, а с неделю. Стало холодно. Джуд свернулся клубком, натянул на плечи мокрый бушлат и задремал снова.

Ждать пришлось долго. Билли ещё не раз спускался к приятелю, путешествие затянулось почти на сутки. В Бристоль «Дамиетта» прибыла вечером в пятницу — Джуд почувствовал, как остановилось движение деревянного корпуса, но из трюма его вытащили только субботним утром. Альбатрос к тому времени пах, как целая сотня издохших птиц, под перьями копошились белёсые черви. От долгой неподвижности у Джуда подгибались ноги, солнечный свет бил в глаза, заставлял щуриться и отворачивать голову. Команда стояла вдоль борта, словно провожала покойника. В лицо никто не смотрел. Кэп Мюррей тоже выглядел грустно — похоже, эти дни старый святоша пил горькую.

— Вот твоя плата, матрос Хамдрам. И ступай с богом.

Две золотых «Лиззи» и десять шиллингов. Подряжался он на фунт.

— Спасибо, сэр! Простите…

— Ступай! — в голосе капитана появились тяжёлые нотки.

Джуд подхватил сундучок и спустился в шлюпку. Старина Билли вывез его к причалу и даже обниматься не стал — похлопал по плечу, вздохнул: