Фантастика и Детективы, 2014 № 10 (22)

— С чего бы, — сказал он. — На мне на самом трое жмуров. С учётом сегодняшнего — уже четверо. Но у меня в башке не умещается, как можно походя, ради невесть чего расшлёпать тридцать миллионов. В общем, так: никаких дел с этой сукой иметь не будем.

— Ты что, кэп? — Умелец от изумления перестал даже жевать. — Какие тридцать миллионов, о чём ты? Мало ли, что было там, откуда баба родом. Мы-то при чём? Хватанём куш и соскочим, и всё. От таких дел не отказываются.

— Отказываются, — бросил Сюрприз. — Про лис в курятнике ты слыхал? Так вот, я, должно быть, плохой человек. По таким, как я, тюрьма плачет. Я, если надо, человека пристукну как муху. И сожалеть не буду. Но есть кое-что ещё, парень. Лис в курятник я не пущу, ясно? Пускай даже это самые добрые лисы в мире.

Он повернулся к компаньону спиной и неспешно зашагал к корме. Движение сзади уловил шестым чувством, а может, попросту его ждал. Шатнулся в сторону — револьверная пуля прошла в дюйме от виска. Крутанулся на месте, в десяти шагах Умелец с перекошенным лицом перезаряжал. Выстрелить повторно он не успел.

Сюрприз опустил руку, разжал пальцы. Револьвер выпал и зазвенел по палубе. С минуту капитан стоял недвижно, смотрел, как корчится, расставаясь с жизнью, напарник. Затем, ссутулившись, пошагал в каюту.

Милана сидела на койке, привалившись к переборке спиной. Уперев связанные руки в колени и закусив губу, затравленно смотрела капитану в лицо из-под падающей на глаза вороной чёлки.

Сюрприз, покачиваясь с пятки на носок, постоял в дверях. С минуту молчали.

— Сейчас я тебя развяжу, — сказал, наконец, капитан, — и пойдёшь кидать уголь в топку. Пару суток потрудишься, небось, не загнёшься, — Сюрприз хмыкнул и добавил презрительно: — “благодетельница”.

Девушка сглотнула слюну.

— А дальше? Убьёшь меня?

Сюрприз скривил губы.

— Не стану мараться. Море Дьявола, говоришь? Я прослежу, чтобы ты убралась отсюда. К дьяволу, откуда пришла.

Побочное чудо Станислав Бескаравайный

13 апреля 1978 г.

За окном были самые ранние мартовские предрассветные сумерки, когда ещё надо светить фонариком, чтобы найти на земле оброненный спичечный коробок, однако чернота с неба уже помалу исчезает.

Крепкий, битый жизнью мужик, стоя у кузова пикапа, сверялся со списком в блокноте и пытался вспомнить, чего ещё может не хватить днем.

— Второй лоток — есть. Трубки для тента — есть. Удочки… — Ерген Николаевич разбирал каракули, что оставил в блокноте вчера вечером.

— Рыбы там наловить хотите? — голос шёл от двери на второй этаж.

— Светка — все-таки едешь?

Но по дочери было видно, что она сегодня никуда ехать не настроена. В домашних тапочках, зеленом халате, с чашкой привычного какао, она пришла в гараж скорее от скуки.

— Нет, папа, заснуть не могла.

— Тогда подай вон рулетку, да, за спиной.

Большая строительная рулетка перекочевала в кабину пикапа-внедорожника.

— Надумаешь кого пригласить — чтобы всё аккуратно было. В подвал чтоб не лезли.

— Папа, ну что ты вечно со мной говоришь, будто я стриптизе работаю? Ну, сколько раз можно говорить, уже все уши прожужж…

— Тихо, — властности приземистому строителю было не занимать. — Иди, поцелуй отца. Вот так. Ворота я сам закрою, а ты Барса покорми.

— Хорошо, пап.

Девчонке семнадцать, а Катя, эх, Катенька-женушка, получается, только «первый раз в первый класс» и застала. С тех пор приходилось Ергену самому крутиться.

Под скрип открывающихся дверей в душе рыбака задергались нехорошие предчувствия. Но утром он ещё надеялся, что дорога развеет их.

Отроги Тянь-Шаня в Джамбульской степи — штучка с сюрпризом. Сама степь — как стол. Только у горизонта гребешок горных вершин, который почти исчезает в дымке. Можно ехать час, второй, третий и никуда не сворачивать. И вдруг напороться на цепочку сопок. Не слишком высоких, даже без скальных выходов, но хоть на внедорожнике — придется поворачивать в сторону. И если путешественник подумает срезать путь, хитро проскочить между сопками, то ему легко потерять азимут — между цепочками таких вот сопок можно плутать, как в трех соснах.

От железки тебя никто не увидит — далеко до неё.

Потому бывший крановщик совершенно не удивился, когда после очередного хитрого поворота, который он заложил на своём китайском «Фотоне», из-за склона показались три стоявших пикапа, одной модели с его собственным. Их водители собрались у правой машины, заглядывали под брезент.

— Здорово, Ерген!

— Гришка, ну как ты?

— Да порядок. Вон, на Кролина посмотри, какую штуковину приволок. Ваня, кажи бетономешалку!

— Задрали вы со своей «мешалкой», нормальная хреновина, — тот отмахивался и никак не мог понять, как раньше не додумался до такой простой идеи. Сколько ж в фильмах видал.

— Я рулетку притащил, — вполголоса заметил Ерген.

— И не терпится же тебе, исследователь, — прогудел сбоку Данченко. — Всё думаешь промерить, блин, ну задрал.

Ерген напоказ вздохнул. Данченко, самый из них осторожный, порой слишком уж старательно зарывал голову в песок. Ничего не вижу, ничего не хочу. Такому дай волю, он сюда и дорогу забудет.