Фантастика и Детективы, 2014 № 12 (24)

Тогда я полетел на юг. Я летел много дней, останавливаясь лишь для еды и короткого отдыха. Меня гнал страх. Я желал оказаться как можно дальше от ледяных пустошей и их королевы. Но я всё думал о её словах — так много лесов, так много городов — и, в конце концов, понял, что если только Хозяйку Льдов не остановить, то нигде в целом мире не будет достаточно далеко, чтобы скрыться от неё. Потому что рано или поздно там появится седоволосый мальчик с ледяными глазами, расчищающий путь для её белой колесницы.

Конечно, я много раз рассказывал свою историю. Поначалу я рассказывал её каждому встречному зверю и птице. Но мне мало кто верил. Наверное, если бы мне самому рассказал подобное какой-то бродяга, я сам не поверил бы ему. Один раз я прибился к стае кочующих грачей и галок и больше недели летел с ними. К тому времени я забрался так далеко к югу, что мои рассказы о хозяйке льдов слушали, как страшную сказку. Я искал одно место, о котором мало кто знал, и которое я сам до недавних пор считал выдумкой. Беседуя с перелётными гусями, сороками и бродячими котами, я понемногу продвигался в нужном направлении, по крупицам собирая сведения. И, в конце концов, я нашёл то, что искал.

Она жила в доме, окружённом цветущим садом. Мои поиски завершились к середине марта, и в других местах деревья едва зазеленели, но только не здесь: здесь падали лепестки с вишен, гудели пчёлы над яблонями, а траву под деревьями усыпали фиалки, гиацинты и лилии. Из дверей дома с высокими цветными витражами, переливавшимися радугой в солнечном свете, мне навстречу вышла женщина, и я, как умел, поклонился ей. Сначала мне показалось, что она очень стара и идёт, тяжело опираясь на клюку, но потом я увидел перед собой статную красавицу средних лет с посохом в руках, в следующий миг передо мной была молодая девушка, а затем — снова старуха. Приблизившись, она заговорила со мной:

— Кто ты, и как попал сюда?

Я рассказал ей всё.

— Хочешь ли ты помочь мне, маленький ворон? — спросила повелительница лета, выслушав мои слова. — Не желаешь ли ты отплатить моей сестре за то, что по её повелению сделали с твоим лесом?

Я вспомнил, как падали снежные хлопья на рыжую шкуру лиса, лежавшего мёртвым у своей норы, и ответил: — Да.

Она объяснила мне, что я должен делать и, скрывшись ненадолго в доме, вынесла оттуда и поставила передо мной башмачки ярко-красного цвета. Схватив их покрепче, я полетел прочь из сада.

Сначала я боялся выронить башмачки, но они показались мне легче пёрышка, и я безо всякого труда нёс их, заботясь только о том, чтобы не забыться и случайно не разжать когтей. Я летел над полями и сёлами, над дорогами и разглядывал людей, попадавшихся мне на пути.

Покружив, присматриваясь, над прачкой, стиравшей бельё в реке, я полетел дальше: она была взрослее, чем велела мне королева. По дороге шла девочка подходящего возраста — но её вела за руку мать. Наконец, на городской окраине я отыскал то, что мне было нужно. На крыше высокого дома, как раз над водосточным жёлобом, сидела, болтая босыми ногами, девчонка. Она была бедно одета, но чисто умыта, с милым личиком и светлыми волосами. Я опустился на крышу рядом с ней и глянул искоса.

— Ну, надо же! — сказала девчонка со смехом, вовсе не испугавшись. — Эй, ворона, признавайся: у кого ты стащила туфли?

Она протянула ко мне руку, но я отскочил в сторону, бросив башмачки. Девочка подняла их и в удивлении приоткрыла рот, разглядывая. Ярко-алые башмачки, казалось, светились в её руках. Чуть поколебавшись, она попробовала их примерить, и, конечно же, башмачки пришлись как раз впору.

Сидя поодаль, я смотрел, как меняется её лицо: из радостного оно сделалось задумчивым, потом беспокойным, словно девочка старалась припомнить что-то забытое. Потом она встала и нырнула в дом через чердачное окно.

Я ждал. Тени сдвинулись едва ли на длину моего крыла, когда девочка, обутая в новые башмаки, вышла из дома и двинулась по улице — так, словно точно знала, куда и зачем идёт. Я двигался следом, перепархивая с крыши на крышу, с дерева на дерево, наблюдая за ней. Мы миновали город, свернули с дороги. Наш путь пересекал глубокий весенний ручей, но девочка в красных башмачках, ни секунды не колеблясь, перешла его вброд.

Когда она занесла ногу, чтобы войти в калитку в ограде, за которой цвёл сад, башмаки сами собой свалились с её ног и исчезли. Девочка остановилась в нерешительности, завертела головой, оглядываясь, но к ней уже спешила молодая женщина в цветочном венке, меняясь на ходу, превращаясь в старушку в шляпе, расписанной цветами.

— Как тебя зовут, дитя? — спросила она нежно.

Услышав её голос, девочка улыбнулась, сразу успокоившись, и ответила:

— Герда.