Фантастика и фэнтези польских авторов. Часть вторая

— Если еще буду существовать, то приду. Вера горстки людей должна быть очень сильной, чтобы сохранить мне жизнь. — Он заговорщически подмигнул и достал из кармана шубы американскую шоколадку с орехами и пачку алжирских фиников. — Не грустите, — сказал он. — Настанут лучшие времена.

На прощание он еще поцеловал Ларису в лоб и уселся в свои сани. Ветер тут же занес их следы, как будто бы их никогда здесь и не было. Но от святого остались подарки. Горстка вещей из иного мира.

— Помнишь ту ночь? — спросила Лариса. — Ту чудовищную ночь за проволокой.

— Да. Я хотел, чтобы пришел святой Николай и дал нам хлеба. И он пришел. Он ведь настоящий.

— Святой существует столь долго, сколько люди в него верят… Ему следует быть сильнее. Ведь, хотя под другим именем, и на Новый Год…

— Нет — вот этот святой Николай. Дед Мороз — это коммунистическая выдумка. Вера в него не подкрепит нашего приятеля. И подумай, что мы супруги, узлом супружеской присяги соедил нас именно он.

— Так ты считаешь, что через год…

— Придет. Если бы не было святого Николая, не было бы уже никакой надежды.

Они вернулись домой. В их сердцах вновь вспыхнуло подкрепленное чувство.

А святой несся на своих санях по темному и холодному сибирскому небу. Еще одно пятнышко света. Святой снизился. Олени остановились на вертикальной стенке дома.

Через балкон Николай вошел в квартиру. Она была типичной до боли: всего одна комната, кухня и туалет в коридоре были общими. На продавленном кресле дремала старушка. Как только Николай осторожно коснулся ее плеча, она тут же проснулась.

— Ты пришел, — шепнула она.

Зеркало в углу ухватило его отражение. Старушка была католичкой, хотя праздники отмечала в другие сроки. Теперь святой выглядел совершенно иначе. На нем был алый плащ и высокая епископская митра. Мешок был обшит галуном.

— Вечер добрый, Вера Ивановна.

— Вечер добрый, святой. Что привело тебя сюда?

Тот усмехнулся.

— Что, действительно не знаете?

Женщина вытянула руку и коснулась его.

— Выходит, это не сон.

— Не бывает таких снов, которые могли бы повторяться регулярно каждый год.

— Это правда. В 1918 году у меня было желание, чтобы всех большевиков черти забрали. Что-то не спешишь ты.

— Я приношу подарки. Ликвидация общественных строев в мою компетенцию не входит.

— Теперь спросишь, какие у меня другие желания.

— Это правда. Ты же не оставляешь мне писем на подоконнике.

— То было сто лет назад.

— Я помню.

— Милое девятнадцатое столетие. Сделай так, чтобы я увидала его еще разик. Буквально на мгновение.

— Закрой глаза.

Та уселась поудобнее и закрыла веки. Николай положил ей ладонь на лоб. И женщину посетил спокойный, прекрасный сон. В Самаровске[55] было осеннее утро. По улице перед ее домом шел невысокий, красивый на вид мужчина в военной шинели, наброшенной на гражданский костюм. Резко пахла свежая краска и растоптанные на улице конские яблоки.

Николай оставил на столике пачку свечей, несколько коробков спичек, кусок праздничной ветчины, пачку миндаля и тридцать рублей мелочью. Когда он выходил через окно, то чудом не свалился, настолько был слаб. Сани с трудом оторвались от стенки, полет их был нестабильным.

— Через год нужно будет пойти пешком, — сказал святой сам себе.

Где-то далеко-далеко впереди горел слабенький огонек. Николай направил оленей в ту сторону. Небольшая, засыпанная снегом вилла[56] с приличным садом. Святой удивился, потому что никогда раньше тут не был. Когда сани притормозили на покрытой снегом крыше, Николай почувствовал себя исключительно паршиво. Дом обладал очень нехорошей аурой. Старик извлек из кармана тулупа небольшую карту и какое-то время сравнивал ее с окружающей действительностью. Это было его привилегией, поскольку он одарял людей, то с полной уверенностью мог определить, где те проживают. В лунном свете на карте светились кроваво-красные буковки. Дом коменданта трудового лагеря специального назначения[57] Г. И. Воркова. Брови святого взметнулись кверху, но к трубе он подошел. Неожиданно он почувствовал страх: неизвестно, что ждет его там, внизу. Может, ловушка? Но, с другой стороны, энкаведисты в него не верили. Выходит, сюда привело его не сияние коменданта. Старик проник в дом сквозь крышу, хотя давно уже в голову приходили мысли о том, что можно лезть через трубу, Николай старался с ними бороться. Это было никак не русским обычаем. Материализовался он на чердаке, а точнее, в малюсенькой каморке, заполненной старьем. Посреди помещение оставалось какое-то местечко. И вот на нем сидел мальчонка лет, где-то, десяти и читал рассыпающуюся от старости книжку. Услыхав шаги святого, и перепугавшись, он поднял голову; на его лице было видно изумление.

— Ты кто такой? — заикаясь, выдавил он.

— Ты же знаешь? — ответил святой.

— Ты — святой Николай? Самый настоящий, как в этой книжке?

— Да. Я самый настоящий святой Николай. И пришел сегодня, потому что сегодня Сочельник. Наш православный Сочельник.

— Так ведь Дед Мороз приходит только на Новый Год.