Фантом

Я едва поднимаю голову, оцарапывая взглядом линию его ключи. А потом выдыхаю:      – Эхо. Каждый человек в этом зале сегодня подключён к системе. Лучшей возможности и представить нельзя.

–  Дурная идея.

– У нас есть все доказательства против отца: Рей, которую держали взаперти столько лет, отчеты о гибели парней из лаборатории, подпольные заказы, которые вы выполняли. Мы покажем им все.      – Нас вычислят и тут же пристрелят, – шепчет Ник, пока я поглядываю на браслет, размеренное мигание которого отсчитывает последние секунды свободы.

– Никто не откроет стрельбу в центре зала. Ты же слышал. 

– Ох, не нравится мне этот план, – отвечает Ник. – Знаешь, в чем проблема всех героев? В том, что в конце они погибают.

– Ну что ж, погибать, так хотя бы эффектно. Ты ж знаешь, у нас нет иного выбора

Ник молчит. 

У меня сжимается желудок. Я беру его за руку, и он переплетает наши пальцы.

– Ладно, идем! Заменим фальшивую презентацию на настоящую, – шепчет едва слышно, а потом выныривает из укрытия и нагло, будто внутри перегорели все предохранители, отвечающие за здравый смысл, врывается в толщу мундиров и дорогих костюмов.

Шоу гремит так, что мурашки ползут по коже. Стены дрожат, как от раскатов грома. Мониторы, установленные по бокам и прямо по центру, во всю мощность динамиков транслируют преимущества Эхо.

«Отсутствие побочных эффектов и совершенно безболезненное подключение…» – рассказывает приятный женский голос.

Я крепче сжимаю ладонь Ника.

Изображение на экране не прерывается, но вдруг его перебивает другое – более сильное, от которого хочешь – не хочешь, не закрыться… Потому что оно не перед глазами – оно прямо в твоей голове.

«Завтра я, наверное, умру», – выводит чья-то рука медленным почерком.      «За время существования проекта погибло сорок пять человек», – понурив взгляд, докладывает Торн.

Сначала зрители замирают, зачарованные поворотом представления. По залу проносится возбуждённый вздох ожидания.

Вот и все! Сейчас за нами придут!

– Что происходит? – выкрикивает кто-то.

Хватаясь за головы, на белых койках корчатся от боли четверо парней. Некоторые из них кашляют, извергая кровь. Их ладони окрашиваются в красный цвет.

– Я не буду принимать эту дрянь! – кричит кто-то.

– Побочный эффект пройдет через шесть-восемь часов. Вам просто надо перетерпеть, ребята.

Толпа в ужасе начинает колыхаться, как морская пена.

Одновременно на цифровом экране ухоженная блондинка продолжает рассказывать о последних достижениях военной медицины.

В голове же я вижу Рейвен, вырывающуюся, кричащую. Я не знаю, запись ли это с камеры или чье-то Эхо. Двое санитаров пытаются оторвать ее от постели Ника. Она бьет его по щекам, заливаясь слезами и крича: «Вспомни же, ну вспомни, Ник!»

Я сжимаю руки в кулаки, пока не чувствую боль.

Официальная презентация продолжается. Съемка с воздуха показывает эффект от спасительных операций в африканской деревне. Босоногие дети благодарно машут в камеру.

И тут Ник показывает самый жуткий из своих кошмаров. Мальчика в запертой комнате и задание, которое он не смог завершить. Воспоминание оканчивается детским потухшим взглядом, из которого медленно утекает жизнь.

А потом резко свет гаснет. Наступает тишина. Люди крутят головами в непонимании.

Кровавая лента тянется вдоль проходов, подползая к ботинкам. Поднимается по ногам выше.      Люди кричат, стараясь стереть с себя кровь. Но стереть ее невозможно. Это ведь Фантом. Хочешь ты или нет, каждого в этом зале накрывает волной страданий, боли и безысходности. И топит в ней.

Развлечение перерастает в панику.

Ник же настолько сосредоточен на Фантоме, что даже не замечает, как сквозь толпу, не обращая внимания на возмущённые крики и расталкивая гостей, к нам прорываются солдаты.

– Стоять! – кричит один из них, указывая рукой в нашем направлении. И когда я уже думаю, что это конец, первая тройка падает как подкошенная.

– Нифига! – довольно произносит Артур. В его руках заряженный транквилизатором пистолет.

Охрана по периметру зала пытается вытолкать ненужных зрителей прочь, но те, все еще сражаясь с кровавым Эхо, словно впали в прострацию – в ужасе пытаются стереть с себя красные следы.

Двери позади нас открываются, и целый дивизион солдат колонной врывается в зал. Мое сердце замирает. Потому что следом за ними идет отец.

Ник отталкивает меня в сторону. Я даже не вижу, на кого падаю. Раздается треск рвущейся ткани, кто-то взвизгивает. Первым он вырубает двух парней, не старше восемнадцати. Они падают и не поднимаются больше.