Фантом пересмешницы (СИ)

Альма медленно моет яйца и складывает их в большую кастрюлю, активно размышляя. Это значит, что где-то на глубине есть блок с домашними животными. Она никогда не обращала внимание, что довольно разнообразное меню столовой обусловлено подготовленностью Тринадцатого Дистрикта.

Она вспоминает, что однажды давали парное молоко. Значит, здесь есть козы или коровы. Это открытие поражает Альму. Сколько еще блоков она не видела? Сколько еще Элдер будет мучить ее и не давать расширять кругозор? Альма столько всего хочет узнать, улучшить, обновить, усовершенствовать, что это открытие поражает ее.

Если она хочет поквитаться с Кориоланом, увидеть его снова и посмотреть ему в глаза, то ей нужно усовершенствовать это место до того же уровня, что и сам Капитолий. Да, задача не из легких.

Однако нет ничего такого, с чем бы не справилась Альма Грей.

Витая в своих мыслях, размышляя о том, что она вот-вот закончит наряд и пойдет в новое место, Альма напевает себе под нос какой-то мотив, пока выкладывает следующую партию для варки яиц в большую кастрюлю.

— Ты красиво поёшь, — хрипло сообщает ей молчаливая до того момента Марта.

Альма не верит своим ушам, глядя на девушку, но Марта продолжает заниматься своими делами, не поднимая головы.

— Ты правда так считаешь? — также тихо спрашивает она.

Марта коротко кивает и опускает голову ниже, больше не отвлекаясь от своих прямых обязанностей. Альме необходимо было услышать что-то приятное хотя бы от одной из девушек, эта холодная война здорово ее расстраивает. Больше Альма не старается ее разговорить, только выполняет свою работу и точно по времени уходит из кухни, оставив на крючке серый фартук.

— Доброе утро, прекрасная Альма.

— Доброе утро, Громила.

Обменявшись стандартными любезностями, они смеются и усаживаются за стол с подносами, чтобы позавтракать. Половина вареного яйца, кусок хлеба, стакан воды и миска каши. Альма радуется, что ей теперь не приходится бороться за еду, только замечает одну вещь. Постепенно привыкая к приему пищи, границы ее потребностей постепенно начинают расширяться, и она думает о том, что чего-то постоянно не хватает. Сегодня она думает о том, что хочет яблок.

— Твое пение вчера всех поразило, — восхищается Громила, качая головой. — Клянусь, в жизни не слышал ничего прекраснее!

— Ты смущаешь меня, Громила, — опускает она веки.

— Но это правда! Верно я говорю?

Сидящие за столом согласно кивают. Альма вновь замечает, что с ними нет Бекки.

— Верно говоришь, Громила, — подсаживается к ним Сейн и жмет ребятам руки. — Точно сойка поешь.

Внезапное сравнение обескураживает Альму, но она старается расслабиться.

— Тогда уж сойка-пересмешница, — жмет она плечами.

— Кто такие сойки-пересмешницы?

Альма кладет в рот ложку каши и тщательно ее пережевывает, жалея на подсознательном уровне, что завела эту тему. Не стоило вообще говорить об этой птице. Услужливое сознание сразу показывает ей воспоминания о смерти Сеяна и Лил. Каша камнем падает в желудок.

Альма замечает, что все ждут от нее ответа.

— Такие птицы, — начинает она, — смесь сойки и сойки-говоруна, — она замолкает, помотав ложкой в воздухе.

— Говоруны, — вливается в разговор Оливер с озорным огоньком в глазах. — Это птицы-шпионы из Капитолия, отец рассказывал мне, как они… — он сникает мгновенно и чуть ерзает на месте. — Да, не важно, — машет он рукой.

Все за столом заметно стихают, горбят плечи и молча продолжают есть. Альма смотрит на ребят и жалеет, что затеяла вообще этот разговор. Что бы там ни было, она все испортила. Настроение ухудшается моментально, аппетит тут же пропадает. Однако им нельзя выходить из-за стола и не доедать свою порцию, поэтому она заталкивает в себя оставшиеся пару ложек, встает с места и, скомкано попрощавшись с остальными, относит свой поднос на место приемки.

Краем глаза она замечает, что Сейн смотрит ей вслед, но, закрыв пылающие щеки волосами, не придает этому значения. Она не смотрит по сторонам, поэтому не замечает, как один из посетителей столовой внимательно и цепко за ней следит.

Зачем она вообще ляпнула про соек-пересмешниц? За всю прошлую неделю она ни разу не упоминает в своих разговорах Капитолий, а сегодня выдает сразу про соек-говорунов.

— Ох, и кто за язык тянул, — сокрушается она, цокая языком.

Расстраивает ее именно факт того, что она заговорила о Капитолии, а не странное поведение разом сникших ребят. Альма Грей пока не понимает, что здесь нужно уметь смотреть по сторонам и запоминать всякие мелочи. Жизнь ее этому научит позднее.

Она приходит к необходимому блоку за пять минут до начала и вставляет свою карточку в прямоугольный отсек. Слышится знакомый звук и она толкает дверь, после чего непроизвольно останавливается и округляет глаза.

Под землей не просто блоки, здесь целый мир, и с каждым днем Альма убеждается в этом все больше. В большом сером зале с низким потолком стоят десятки столов, ближайшие ряды которых заняты работающими швейными машинками и завалены полотнами серых тканей. Большая часть столов за ними пустует, машинки на них накрыты чехлами.