Фантом пересмешницы (СИ)

Альма продолжает нарезать морковь. Ответа на свой вопрос она пока не находит, хоть ей и кажется, что он находится на поверхности.

Получасовой концерт прошел уже чуть больше двух недель назад, но жители Тринадцатого Дистрикта по-прежнему вспоминают его так, словно он был вчера. Ей все также делают комплименты, расхваливают голос и спрашивают, когда будет следующий концерт. Альма также улыбается на комплименты, смущается от похвал и обещает, что когда-нибудь, разумеется, Элдер Койн добавит в их расписание новый концерт.

Сейну она говорит, что у нее пропал голос. Он не верит, просит доказать. Она лишь отмахивается, говорит, что простыла, и просит его на время вернуть гитару на место, потому что у нее в ячейке совсем нет места. На какое конкретно время она не уточняет. Сейн сначала отказывается, но на второй неделе поддается на уговоры и забирает гитару. Альма видит издалека, как Элдер останавливает его в коридоре с инструментом в руках и что-то спрашивает. Сейн качает головой, что-то отвечая, указывает на гитару, затем на Альму.

Альма тут же разворачивается и уходит, не замечая, как Элдер Койн сосредоточенно сдвигает брови и поджимает губы, когда получает от брата весть о том, что она возвращает гитару. Она надеется, что этот жест даст Элдеру понять, что она его услышала, и готова принять его правила.

Надеется, что он пойдет навстречу и снова внесет разнообразие в ее расписание, потому что она выжимает все, что может, из этих двух рутинных занятий по кухне и шитью. Ее ожидания не оправдываются ни на следующий день, ни в последующие.

Альма злится, под землей и вновь без музыки ее жестокость вновь начинает выбираться наружу. От приступов злости ей порой тяжело дышать и она не может спать ночью. Ей приходиться бродить по крошечной ячейке в надежде успокоиться, потому что выходить после отбоя в коридоры запрещено. Еще одно правило, которое Альма старается соблюдать.

Четыре дня монотонной жизни спустя она все же не выдерживает.

— Научи меня охотиться, — плюхнувшись на лавку рядом, произносит она.

От неожиданности Сейн захлебывается и кашляет. Альма заботливо стучит ему по спине.

— Откуда вдруг такое желание? — еще раз кашлянув, спрашивает он.

— Я загибаюсь в рутине, — прибегает к жалобам она, — ты можешь меня хоты бы пару раз в неделю забирать с нарядов кухни, чтобы я ходила с тобой? Пожалуйста…

Альма забирает за ухо волосы и с мольбой в глазах на него смотрит. Другой возможности разнообразить свое расписание, отточить при этом навыки и снова выделиться в глазах Элдера у нее нет, придется брать то, что есть. Выбирать не приходится.

— Придется убивать животных самой, Альма, — старается объяснить он. — Не будет такого, что ты просто будешь дожидаться меня.

Альма вспоминает, как свернула шею кролику в лесу три недели назад. Жестокость так и рвется наружу, ей не просто нужно вырваться из этих стен, ей это необходимо, иначе это может плохо кончиться.

— Я понимаю, — кивает она, — я к этому готова.

Альма уверена, что Сейн вспоминает, как она расплакалась у него на плече из-за смерти кролика, и внимательно следит за тем, как он активно размышляет, взвешивая все варианты. Альма его не торопит.

— Обещаешь, что Элдер об этом не узнает? — наконец произносит он.

Именно это ей и нужно! Альме нужно, чтобы он ничего не знал до тех пор, пока она не научится прекрасно охотиться и не принесет дичь на нижний ярус, чтобы без вариантов разозлить его и привлечь его внимание.

Ей нужно видеть недоумение в его глазах. Его смятение. Не такой уж он и несгибаемый.

— Конечно, обещаю! — заверяет его Альма, протягивая мизинец.

Своеобразная маленькая привычка скрепления обещаний появилась у них пару недель назад. Пожав мизинец, ты не можешь нарушить обещание. Хоть какая-то опора в этом шатком мире, пусть и немного детская.

— Если он узнает, — округляя глаза, хватается он за волосы свободной рукой, когда они сцепляются мизинцами, — будет…

— Он не узнает, — заверяет его Альма. — Мы будем осторожны.

Она уже собирается уйти, как вдруг Сейн подрывается с места и догоняет ее.

— Постой, — вспоминает он, — уже конец сентября, там холодно. В одном комбинезоне продрогнешь до костей.

Альма улыбается.

— Об этом не беспокойся, — качает она головой. — У меня все схвачено.

Этим же вечером после наряда по кухне Альма пробирается в спальный блок ячеек другого яруса и, добравшись до нужной, три раза стучит. Глухой звук раздается по всему помещению, но Альма уже не вздрагивает. Привыкла.

— Проходи скорее, — машет ей рукой Вайлет.

Альма впрыгивает в ячейку и тут же приземляется на колени на кровать.

— Достала? — не может усидеть на месте она.

— Мегги чудом не заметила, — забавно округлив глаза, сообщает Вайлет и присаживается на корточки, доставая из-под кровати серый мешок. — Я была осторожна, но ты сама знаешь, как она бережет каждый метр ткани и грамм кроличьего меха.

Развязав мешок, Вайлет достает оттуда легкую серую куртку на пуговицах. Самое то для ранней осени. К поздней осени Альма уже надеется легально получить куртку, как одна из охотниц.