Фантомы мозга

Артур страдал бредом Капгра — одним из редчайших и самых красочных синдромов в неврологии[98], при котором больной считает близких людей (обычно родителей, детей, супругов, братьев или сестер) самозванцами. Как снова и снова повторял Артур, «этот человек похож на моего отца, но на самом деле это не мой папа. Эта женщина, которая утверждает, что она моя мать? Она лжет. Она похожа на мою маму, но это не она». Хотя бред такого типа может возникать в психотических состояниях, более трети зарегистрированных случаев синдрома Капгра наблюдаются в сочетании с травматическими поражениями головного мозга. На мой взгляд, это говорит о том, что синдром имеет органическое происхождение. Однако поскольку большинство пациентов с синдромом Капгра, по-видимому, развивают этот бред «спонтанно», обычно их направляют к психиатрам, которые склоняются к фрейдистскому объяснению расстройства.

С этой точки зрения, все мы, так называемые нормальные люди, в детстве испытываем сексуальное притяжение к нашим родителям. Другими словами, каждый мальчик хочет заняться любовью с матерью и в итоге начинает рассматривать своего отца как сексуального соперника (первым был Эдип), тогда как в каждой девочке кроется пожизненное сексуальное влечение к отцу (комплекс Электры). Даже в зрелом возрасте эти запрещенные чувства никогда не исчезают полностью: они остаются спящими, точно тлеющие угольки, хотя сам огонь давно погас. Затем, утверждают психиатры, человек ударяется головой (или срабатывает какой-то другой механизм высвобождения), и подавленное сексуальное влечение к матери или отцу вновь поднимается на поверхность. Человек чувствует внезапное и необъяснимое сексуальное притяжение к своим родителям и ужасается: «Боже мой! Если это моя мать, почему меня влечет к ней?» Вероятно, единственный способ сохранить некое подобие здравомыслия — сказать себе: «Должно быть, это какая-то другая, незнакомая женщина». Или: «Я бы никогда не почувствовал такой сексуальной ревности к моему настоящему папе. Значит, этот человек просто похож на него».

Объяснение гениально, как, впрочем, и большинство фрейдистских объяснений, но затем я познакомился с больным синдромом Капгра, который питал соответствующие заблуждения относительно своего любимого пуделя: Фифи, который жил с ним, был дубликатом; настоящий Фифи остался в Бруклине. На мой взгляд, данный случай доказывает несостоятельность фрейдистской теории синдрома Капгра. Во всех нас, конечно, может таиться некая латентная склонность к зоофилии, однако я подозреваю, что проблема Артура кроется совсем в другом.

Более целесообразный подход к синдрому Капгра предполагает пристальное изучение нейроанатомии, особенно структур, связанных со зрительными образами и эмоциями. Как мы помним, в височных долях имеются области, которые специализируются на распознавании лиц и предметов (путь «что», описанный в главе 4). Мы знаем это потому, что при повреждении определенных частей пути «что» человек теряет способность распознавать лица[99] (даже лица близких друзей и родственников) — явление, увековеченное Оливером Саксом в его книге The Man Who Mistook His Wife for a Hat («Человек, который принял свою жену за шляпу»). В нормальном мозге области распознавания лиц (обнаруженные с обеих сторон мозга) передают информацию в лимбическую систему, а та в свою очередь генерирует соответствующую эмоциональную реакцию (рисунок 8.1). Я чувствую любовь, когда вижу лицо матери, гнев — когда вижу лицо начальника или сексуального соперника, нарочитое безразличие — когда вижу лицо друга, который предал меня и еще не заслужил прощения. В каждом из этих случаев моя височная кора распознает образ — матери, начальника, друга — и посылает сигналы в миндалевидное тело (ворота в лимбическую систему), которое определяет его эмоциональное значение. Затем информация передается в остальную часть лимбической системы, и я начинаю испытывать нюансы эмоций — любовь, гнев, разочарование — подобающие данному конкретному лицу. Фактическая последовательность событий, разумеется, гораздо сложнее, но таковы основные этапы процесса.