Фантум 2012. Локальный экстремум

– Он… не странный, – сказала Ксения, нахмурив брови, – мы с тобой просто живем, а он создает свой сюжет… он обязательно увидит то, чего не заметим мы!

В ее словах звучала горечь.

– Всё понятно, – голос Ника был резким, – и умный, и красивый, куда нам! – Он подошел к холодильнику, открыл дверцу настежь и, ничего не взяв, закрыл. – А я кто, по-твоему? Блок конструктора лего-Ксения? – Он вышел, хлопнув дверью.

3

Длинные гудки сверлили ухо – один гудок, второй, третий. И вдруг:

– Алло, – с того конца провода.

– Матвей Степаныч, дэ тэбэ трясця носыла? – Петрик даже привстал с рабочего кресла. – Уже неделю звоню, абонент недоступен. Дай, думаю, на домашний.

– Простите, – его вежливо прервали, – это не Матвей Степанович.

– Мне нужен профессор Сайко, я правильно набрал номер?

– Да, да, Владислав Григорьевич, вы меня не узнали?

– Славик? – Петрик забеспокоился. – Где отец?

Голос Славика дрогнул.

– Отец пропал. Отправился в командировку и пропал. Его ищут поисковые партии.

– Как пропал? Когда? Не понимаю, мы недавно говорили с ним, собирались вместе ехать в Сибирь. На Ленские Столбы. Я пригласил его в экспедицию.

– В Сибирь? – В голосе сына звучало удивление. – Две недели назад он и отправился на Ленские Столбы.

– Зачем? – Теперь уже Петрик удивился.

– Он взял с собой оборудование, хотел провести какой-то эксперимент. Мне следовало позвонить вам раньше, но как-то…

– Ничего не понимаю. Зачем ехать на месяц раньше? И почему он не предупредил об отъезде? Что могло случиться? У тебя есть его маршрут, сопроводительные записи?

Петрик захлебнулся вопросами. Если Сайко внезапно уехал, значит, дело серьезное. Он всегда был таким. Выбивал дух из сомнений.

– Да, да, записи есть. Отец работал над классификацией облаков несколько лет подряд. Вы же знаете старика, ему надо углубиться в проект до жертвоприношения. Надо десять раз всё перепроверить, прежде чем объявлять вслух. Институт всегда поддерживал его бесконечные командировки, и поездка в Якутию была рядовой, ни больше ни меньше. Но он не вернулся в срок. – Славик замолчал.

В трубке послышался легкий шум, и незнакомый голос произнес:

– Майор Каврин, я занимаюсь расследованием. Мы собирались с вами связаться, но вы нас опередили. Как я понимаю, вы друг и коллега профессора Сайко. Надеюсь, он жив. Заблудился, сломал ногу, провалился куда-нибудь, да мало ли что могло случиться! Его ищут, но, возможно, не там. Приезжайте, посмотрите его записи, вспомните последние встречи, разговоры. Возможно, вы сможете нам чем-то помочь.

– Я приеду, – Петрик почти справился с волнением, – сегодня же вылечу в Москву.

Директор НИИСЕ (научно-исследовательского института в области современного естествознания) при Национальном университете Владислав Григорьевич Петрик в свои неполные пятьдесят пять имел в научном мире статус человека, несущегося по жизни на полном ходу. В его библиотеке стояли книги на английском, немецком, испанском и французском языках, профессор одинаково хорошо владел ими. Он был горяч, но отходил быстро. Он был галантен, но мог запросто прилечь на лужайке в центре города. Он разбирался в искусстве и варил отменный турецкий кофе. Имел собственное мнение, слушал рок, а по воскресеньям плавал в городском бассейне. Вставлял в разговор украинские словечки, приезжал на работу на велосипеде. На запястье, частично скрытая часами, просматривалась татуировка. И если кто-то пытался шутить над «следами бурной молодости», он просто разводил руками и говорил: «Ну где вы видели идеальных директоров НИИСЕ?»

В его просторном кабинете всегда было тесно – груды журналов, брошюр, книги стопками и по одной, папки, карты, горы бумаг; россыпью солнечные камни с крокодильей реки, кожаные браслеты, расшитые бисером женщинами племени масаи. На полочке возле окна стояли в стеклянных колбочках образцы песка с далеких морей. Словно алхимик, перебирал он колбочки, рассматривал песчинки под микроскопом, разгадывая в шероховатых гранях шифровки древности. Здесь был рыжеватый песок африканских берегов, белый австралийский и голубоватый северный, с примесью дробленых ракушек – азовский, тонкий коричневый – с индийских берегов.

И среди этого хаоса жизни – он сам, мощным потоком движения, новые идеи, как вспышки, и новые повороты в размеренности дней.

А еще он твердо знал – для того, чтобы почувствовать себя первооткрывателем, нужно искать. И он искал.