Фараон Хатшепсут (СИ)

— Я не поеду, пока мне не помогут. Ты хочешь, чтобы я погибла? Мне нужно учиться! Нужно становиться жрицей. На то воля Амона!

Для Тутмоса сопротивление оказалось большим сюрпризом. Он расправил плечи и направил коня любимой, но та заставила свою лошадь попятиться.

— Не подходи!

Тутмос все равно приближался.

— Не подходи, я сказала! Я чувствую, что ты не согласен со мной. Ты не поможешь мне так, как они. Тутмос, пожалуйста, не мешай.

Её нежный голосок под конец дрогнул. Они настолько были охваченными спором, что не сразу заметили подступающих к ним жрецов. У Тутмоса заходили желваки. Неф повела лошадь к ним, прося Тутмоса не беспокоиться. Беспечная, она же идет на смерть!

— Что пообещал тебе Сет, Неферуре? Власть? Вечную жизнь, что?

— Он поможет нам с тобой. Ты не понимаешь, — ласково ответила она.

— Не глупи! Всё это чушь. У нас еще есть шанс спастись. Вернись!

— Тутмос, не лезьте, — ядовито сказал один из жрецов, подходя к Неферуре. Незаметно другие жрецы обступали парнишку кругом, конь увидел в этом угрозу и зафыркал, забил копытом по земле. В какую-то секунду стало понятно, что пора делать ноги. Жрецы всегда недобро глядели в его сторону, и сейчас риск типичного царского несчастного случая был особенно велик.

— Он обещал нам помочь пожениться и развить во мне магию! Будущему правителю нужен хороший пророк.

— Дуреха! — плюнул Тут, разворачивая коня. — Он лжет! Как ты не понимаешь: они тебя либо убьют, либо сделают женой Сета! Ты этого хочешь, да?

— Нет, не сделают меня женой… — посерьёзнела Неферуре.

— А как же они сделают тебя богиней, скажи мне?

Замотав головой, Неф почувствовала слезы, закипающие на глазах. Вот, на что намекал Сет во сне, к чему ее готовил. Все водилось к замужеству. В маленьких глазках жрецов отразилось плохо скрываемое торжество. Один из них схватил уздечку. Конь под ней заржал, но не смог вырваться.

Тутмос же не видел этого, он погнал в другую сторону, намереваясь увести часть негодяев за собой. Пешим все равно не догнать их. Но он просчитался. Резкий звук ударил прямо в бедро его лошади, которая тут же заржала, но ходу не сбавила. Он обернулся, увидев очередную летящую в него вспышку заклятия.

Дальше все происходило, как во сне. Совсем некстати Неферуре охватила дрожь. Из её носика потекла кровь. Она зашлась лающим кашлем и упала с лошади. Чудом её успел подхватить один из жрецов.

Тутмосу удалось спастись. Возлюбленную он спасет позже и не в одиночку.

***

Первая мысль Неферуре была о том, как надоели ей ночные кошмары. Вторая — о мрачных стенах совсем незнакомой комнаты. Третья же мысль заставила Неферуре подскочить так, что Сенмуту, караулящему ее пробуждение, пришлось схватить ее за плечи. Она подарила ему пренебрежительный взгляд и уставилась в стену. Настенные иероглифы всегда сообщали историю семьи, живущей в этом доме. А семья, несомненно, была зажиточной. Так где она?

— Дорогая, как твое самочувствие?

Неф бросила попытки прочесть настенные надписи, когда поняла, что ее трещавшей по швам голове легче от этого уж точно не станет. Она тихо прошептала:

— Отстань.

Он заглянул в ее глаза, и у девушки заныло под ложечкой от отеческой ласки во взгляде Сенмута.

— Тебе плохо? Что с тобой?

— Меня предал один из близких моей семье, — прошептала все также слабо девушка и отстранилась.

— Не неси чушь, — мягко сказал Сенмут, хотя и нахмурил брови — знак недовольства. — Ты еще ничего не понимаешь, ты слишком юна для этого. Позволь мне лишь показать тебе достойный мир, устроить моей Неф лучшую жизнь, о которой не мог мечтать ни ее отец, ни дед, ни прадед.

Неферуре проигнорировала фразы отца. Она дочь Хатшепсут, о какой другой лучшей жизни ей стоит мечтать?

— Ты станешь волшебницей. Такой, какой всегда мечтала быть, и больше никто, повторяю, никто не скажет, что ты лгунья или безумная. Ты будешь верховной жрицей!

— Пусть они меня отпустят, — потребовала она и соскочила с постели.

Видя, что никакие слова не действуют на дочь, Сенмут поджал губу и бросил:

— Тебя никто не держит, но, мой тебе совет: оставайся здесь до обряда. Тебе нужен покой.

— Нет!

— Неферуре, — надавил Сенмут, — ты упала с лошади и совсем не ведаешь, что творишь. Что ты знаешь о жизни за пределами дворца? Тебе когда-нибудь приходилось так голодать, что участь отдать руку на отсечение за кусок хлеба не казалась тебе страшной? А приходилось ли тебе, Неферуре, убегать от таких же голодных детей, которые и убить могут, лишь бы съесть украденный тобою виноград? Ты думаешь, что жизнь везде одна и та же, что девушки моложе тебя не бегают по ночам в поисках укрытия, а жирные потные мужчины не насилуют их матерей в этот момент.

Она молчала, чувствуя тошноту.

— В нашем государстве гибнут люди от обычной жизни, от работы. И по чьей воле, скажи мне? Великий Амон закрывает на наши несчастья глаза, потому что ему плевать, как и другим богам! Все они погрязли в своих проблемах и забыли о нас, обычных смертных!