Фараон Хатшепсут (СИ)

Гермиона посмотрела на пол и поняла, что уже нет смысла чему-либо удивляться. Яхмес била всех в игре под названием «Шокируй». Девушке оставалось лишь сжать пальцами переносицу и мысленно пожалеть старушку и всех её врагов.

А что еще можно испытывать к человеку, который так старательно вырисовывал пентаграмму дьявола?

— Зачем вы ее рисуете?

По спине то и дело ходили мурашки.

Яхмес пожала плечами.

— Я не сильна в математике, чтобы объяснить эти замудренные треугольники, — виновато улыбнулась она, но тут же посерьезнела, — но это всё шутки. Главное — ты поняла меня.

— Что было дальше?

— Я увидела нового бога… А потом, клянусь Амоном, не помню. Я чувствовала боль, но вслед за этим в меня пришло столько силы…

— Постойте, расскажите про сам ритуал.

Взгляд Яхмес потяжелел.

— Это не важно. С новой силой я заполучила и знания. Наверное, я смогла бы преодолеть многое. Даже страшно подумать, что можно было тогда натворить. Но я нуждалась лишь в защите, и такой способ нашелся.

— Убийство?

— Терпение. В моих помыслах не было убийства! — вспылила она, но тут же взяла себя в руки и продолжила: — Да и глупо все это. Тутмоса окружали сильные приверженцы, а с приходом Хатшепсут они лишились бы власти. Видно, ты одарена высшими силами, раз не мыслишь так жестоко. При таком убийстве нужна страховка. Да и вряд ли я смогла бы пойти на такое. Но в одну ночь дочь пришла ко мне избитой, прижимая малютку к груди. И тогда я предложила ей этот способ. Мы сговорились, и другим ритуалом я отняла магию у спящего Тутмоса и переместила её в Неф, потому что этот черный сгусток мог убить кого-то неподготовленного.

— Вы что-то сделали с Неф?

Женщина не ответила, но кивнула, а затем продолжила:

— Тутмос так и не проснулся. Как я понимаю, он обладал даром с рождения, и его организм не смог жить без него. Впрочем, в людском обустройстве я тоже не особо сильна. Что же касается Хатшепсут, то убийство её потрясло. Мы ведь не желали его смерти. Она все равно любила его как брата, и, наверно, совесть до сих пор не дает ей покоя.

Гермиона сидела молча. Всё вставало на свои места. И необъяснимый магический потенциал Неферуре, и странность местных магических законов, и скорбь Яхмес, и обвинения Инени в убийстве мужа. Неферуре наградили такой защитой, какой мог позавидовать сам Гарри. Нет, естественно, до силы материнской любви здесь далеко. Защита заключалась в магии, которая текла в её жилах. Все темные маги, поклоняющиеся Сету, нуждались в этой силе. Непонятно, для чего, но берегли они дитя с самых пеленок. И, конечно, равно также оберегали и её мать, полагающие, что убийца как раз она.

Способ был сверх гениальный и столь же ужасающий. Но страшила куда более мысль о том, что эти самые «защитники» рано или поздно потребуют своё. Ведь не просто так они «хранят» своё добро в «царском сейфе». Скорее всего, они берегут его для своего божества.

— Но я очень слаба, чтобы утихомирить силу, живущую в Неферуре. Теперь ты понимаешь, как нужна ты ей?

Гермиона смиренно кивнула, а затем не своим хриплым голосом проговорила:

— А что, если я предложу вам другую идею?

***

Несколькими часами ранее, когда ссора между Гермионой и Северусом еще не началась, а в округе стояли темные сумерки, Тутмос прогуливался по рынку. Лавочки только открывались, скот выводили в загон для просмотра, а сонные торгаши выставляли товар на прилавок. С тайной радостью юноша наблюдал за кипящей жизнью. Серая ряса удобно скрывала его внешность да и согревала к тому же. Едва ли сейчас какой-нибудь соня смог бы узнать его. Да и как такое возможно: чтобы будущий фараон гулял в городе, где властвовала грязь, челядь и разные мерзкие болезни?

Тутмос фыркнул.

По совету мачехи Хатшепсут он устраивал себе такие прогулки не первый год. Почти до детского восторга его изумлял египетский народ. Он гордился ими, а порой сострадал и всячески пытался помочь, рассказывая правительнице о том или другом горе. Однако сейчас был иной случай.

После разговора с Хатшепсут парень выкупил хороших лошадей, и, похоже, от удачной сделки торговец обезумел. Чудак, каких немало на местном рынке! Для него день начинался с денег, и довольный мужчина всячески пытался удержаться на гребне волны под названием «удача». Он водил монетами по брюху старых коров, чесал ими уши мулам и путал золотые в гриве лошадей — в общем совершал все купеческие ритуалы для привлечения мистической прибыли.

Тутмос бы поторопил. Он как обычно в сердцах извинился бы за просьбу и поскорее бы умчал в безопасное место, оставив за спиной лишь свист ветра. Но его скромность не позволяла нарушить столь важный ритуал. Уважение превыше всего.

Решив, что стоит расщедриться и подарить несколько минут счастья горожанину, будущий фараон стал бродить взглядом по домам. В них уже кипели жизни его подданных, слышались голоса, детский плач и смех. Он наслаждался этим, пока не увидел знакомую фигуру. Узкие плечи, высокий рост и неповторимые в своем роде исполосованные щеки виднелись издалека.