Фарфоровая комната

День почти прошел, а Мехар еще никому не рассказала о своем открытии. Даже отзывчивой Харбанс, с которой у нее самые близкие отношения. В этом доме независимый ход мыслей не приветствуется, и утаить новую информацию — значит проявить бунтарство, необходимое бунтарство. Мехар улыбается. Они с сестрами стоят у окна фарфоровой комнаты, ожидая распоряжений и наблюдая за братьями. Даже сейчас она не выдает свой секрет — что человек справа, сидящий на земле чуть поодаль от остальных, подняв одно колено, ее муж. Длинные и тонкие пальцы зачерпывают ложкой саг[21] и кладут на пшеничную лепешку. Она глядит на него и сама не верит, что раньше братья казались ей похожими. Какое у него благородное лицо. Поскорее бы ночь, когда они будут вместе.

— Май уже несколько дней никого из нас не вызывала, да? — как бы невзначай говорит Мехар.

— И слава богу! — откликается Харбанс.

— Смотрите-ка, приспичило ей! — говорит Гурлин легким тоном, в котором явно сквозит холодок.

Мехар уже хочет ответить, но сдерживается, и они в молчании ждут, пока братья не уйдут со двора. Тогда все три вереницей выходят собрать тарелки. Мехар устремляется к правой.

10

Май кивнула ей — и теперь Мехар лежит на чарпое в дальней комнате, улыбаясь сама себе, и у нее так колотится сердце, что кровь стучит в ушах. Скрипит открывшаяся дверь. Мехар подскакивает и, облизнув пальцы, убирает со лба несколько выбившихся волосков — бесполезное кокетство, все равно тьма кромешная. Он садится в изножье кровати слева от нее, и по ее икре пробегает приятный ток — ощущение, ранее не испытанное.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, — говорит она, кивая.

Раздается такой звук, будто упало что-то мягкое, и она чувствует рукой холодок.

— Я говорил тебе про жемчуг.

— Да.

— Не знаю, веришь ты в это или не веришь, но теперь он у нас есть, так что положи под подушку.

— Да.

Она берет нить жемчуга, маленькие тусклые луны во тьме, и кладет за голову. Расхрабрившись от того, что он учел или по крайней мере допустил возможность у нее собственного мнения, она идет на риск: решает сказать что-нибудь еще.

— А ты? Ты хорошо себя чувствуешь?

Он молчит, и у нее падает сердце: не надо было ничего говорить! Теперь он думает, как она развязна! А затем произносит:

— Нашу землю грабят. Я часто сплю на улице. Худые времена. В худые времена мы живем.

Мехар ничего в этом не понимает. Как не знает она, что в некоторых частях страны и штата, да буквально километрах в пятнадцати от их дома, более тысячи человек погибло в межрелигиозных столкновениях, вызванных публикацией книги «Рангила Расул». Она ничего не знает ни о связках обуви, которые заставляют носить на шее некоторых мусульман, ни о запрете на иностранную одежду, ни о том, что барабанный бой, иногда раздающийся в ночи, — это сигнал британцам, что их время кончилось.

Он встает; услышав, как упала на пол его одежда, она принимается развязывать шальвары.

Когда он начинает, Мехар делает то, на что не осмеливалась раньше, — смыкает руки у него на спине. Он издает тяжелый стон, но она понимает, что это признак острого наслаждения, и еще сильнее вжимает руки в его кожу, и чем быстрее он двигается, тем сильнее ее объятие, тем яснее она представляет себе его лицо, уткнувшееся ей в шею, прекрасное самоуверенное лицо здесь, рядом с ней. Ум кипит, все тело наполняется каким-то неконтролируемым чувством, и наконец Мехар делает единственное, что помогает не заплакать, — кусает его в голое плечо.

11

Она принесла в их дом свет. Это выражается очень по-разному. В том, как она отламывает немножко сахара, думая, что никто не видит. Как великолепно передразнивает Май у нее за спиной. Или убеждает Харбанс попрыгать в классики на крыше и целует Гурлин, которая грозит на них нажаловаться. В ее природной живости. Джит замечает все, сквозь стены и двери его слух постоянно ловит Мехар, в какой бы части дома она ни была. Его поражает ее любопытство. Ее отвага. Когда она стиснула его спину руками, он почувствовал такой прилив любви — и к ней, и от нее. Он качает головой, изумляясь своему счастью: она тоже любит его, любит быть близко к нему, так близко, что ближе некуда.

— Воздухом они сыты не будут, если ты на это надеешься.

Май. Давно ли она следит за ним? В этом доме все вечно следят друг за другом.

— Ты пялился на фарфоровую комнату.

— Разве?

Он садится на корточки, развязывает холщовый мешок с травяным фуражом и начинает рассыпать его по кормушке. Резким окриком останавливает буйвола, который уже тянется туда мордой, и встает на ноги только полностью вытряхнув все из мешка. Он еще чувствует пристальный материнский взгляд, который чуть ли не давит его сбоку, но вдруг она делает шаг вперед, сгребает его за волосы и дергает, больно дергает, потом отпускает, и ее рука скользит вниз, пальцы перебирают пуговицы на его груди. Джит отступает.

— Дражайшее дитя, а что, если она не принесет нам сына? Представь, как ты огорчишься, если придется заменить ее на другую. Давай не будем привязываться к ней слишком сильно. Договорились?

— Что это…