Читаем Фарфоровая комната полностью

И оттого, что он ей муж, и оттого, что они одни, она поднимает и сворачивает на темени вуаль. Ей кажется, что глаза у нее расширились на пол-лица. «Ее взгляд яснее слов; у нее взгляд распутницы», — думает он, его грудь вздымается, и нет никаких сомнений — он все верно понял. Ток медленно течет между ними, и вспыхивает разряд. Интересно, о чем он думает. Все, чего хочет она, — встретиться ночью. Может быть, стоит сказать это прямо? Почему бы и нет, она уже достаточно далеко зашла. Он кивком велит следовать за ним, назад, к амбару. Дверь освещена солнцем, но внутрь оно не проникает. Он опускает лепешки на пол и проходит наискось в ту часть, где темнее всего. Не очень понимая, чего он теперь от нее хочет, она стоит посередине амбара. Взять лепешки и уйти? Она надеется, что ему не стыдно за нее, за ее неподобающее поведение. Что она ему после этого не противна. Она готова заступиться за себя, ведь ничего непростительного в ее поступке нет. Но пока она собирается с духом, вопросы отпадают сами собой, потому что он не обращает к ней ни слова, ни взгляда: он расчищает место на полу. От волнения ей сжимает горло и удается выдавить всего пару слов:

— Как твоя голова?

— Что? Ах, ты видела.

Он явно смущен тем, что она подсмотрела его избиение. Не стоило напоминать об этом, но раз уж она это сделала:

— Мне не положено критиковать твою мать, и, наверное, я выхожу за границы дозволенного, но это было очень жестоко.

Он кивает, не вставая с земли. Холодные белки его глаз в полумраке кажутся огромными.

— Когда все вернутся?

— До вечерней молитвы, а может, первых звезд. Им еще нужно завернуть на поле Калиана, где тыквы. Для сага.

Видишь, как бы говорит она, я тоже кое-что знаю.

Он протягивает к ней руку, сложив ладонь чашечкой, манит к себе. Мехар приближается, колокольчики на щиколотке предостерегающе звякают. Взяв ее запястье, он тянет ее вниз, на пол. Задирает ее тунику, снимает через голову. Она вздрагивает: грудь подставлена воздуху и ветерку, соски сжались. Она не в силах протестовать, даже если хочет. Он ее муж, он тоже снимает тунику, прижимается к ней, и тогда она обвивает его шею руками и склоняется на землю.

Долго ли Сурадж следил за Мехар? Достаточно, чтобы солнце сдвинулось на градус по своей дуге. Чтобы трава подросла на толщину ногтя. Чтобы стая скворцов кругами набрала высоту и унеслась к горизонту, как будто птицы хотели немедленно донести о том, чему свидетельствовали. Он следил. Он увидел ее в первый раз и следил за ней. Про скрещенные на груди руки и соломинку она не угадала, и даже к двери он не прислонился. Он сидел на корточках у самого выхода из амбара, твердо упираясь босыми ногами в неровный пол, и тень скрывала его лицо. Так вот жена его старшего брата, почтенная невестка, с которой, лишь только она родит сына, он должен будет обходиться с глубочайшим уважением и учтивостью. Почитать как вторую мать. И которая сможет просить его, младшего деверя, о чем захочет, дать любую работу. На его губах появляется игривая улыбочка. Она ведь гораздо младше него. И ей быть преемницей Май! Занять этот высокий пост! Теперь, глядя на ее поджарые голые икры и сочный широкий рот, поджатые от усердия губы, он понимает все. Огромные глаза. Светлая кожа. Ошибка совсем не была ошибкой. Он так и знал. Брат передумал.

Весь тот день, когда Май и Джит ездили с визитами к невестам, Сурадж играл на дхоле[22] — импровизировал и упражнялся, пытаясь подражать барабанщикам, которым свистел и аплодировал на параде неделей раньше. Как элегантно они смотрелись в лазурных туниках и павлиньих шапках! Как современно. И как толпились на балконах взволнованные женщины, любуясь молодыми музыкантами. Он поставил себе целью принять участие в параде на следующий год, только бы чертова левая рука делала, что ей сказано. Она все время сбивалась на ритм правой, хотя должна была отбивать три четверти такта, синкопируя в промежутках. Ему уже казалось, что дело идет на лад, когда послышался шум — вернулась повозка с Май и Джитом. Игнорируя их требование выйти во двор, он поправил ремешок вокруг вспотевшей шеи, так чтобы барабан висел наискось, и продолжил играть. Наконец в комнату вошел Джит и вежливо попросил выйти: Май ждет. Мохан уже был там — стоял руки в боки, мокрый и грязный, оттого что поливал из шланга скотину.

— Ты бы подал брату руку, — сказал Джит, когда Сурадж вышел к ним, но не то чтобы присоединился — встал подальше от их треугольника со все еще висящим на шее дхолом.

— Весь день ничего не делал, только в барабан свой колотил, — сказал Мохан, глядя воспаленными глазами. Он любил коротать вечера в компании деревенских пьяниц, этот Мохан, но ему все прощалось, потому что и работал он усерднее всех. Даже в самое пекло трудился на поле, обливаясь потом, вместе с которым выходил весь алкоголь.

— Свадьбы в следующем месяце, — сказала Май. — На вспашку нужны все руки, так что сразу после. Может, семнадцатого. Смотря как посевы будут выглядеть.

— А семьи согласны? — спросил Мохан.

Перейти на страницу:

Все книги серии МИФ. Проза

Беспокойные
Беспокойные

Однажды утром мать Деминя Гуо, нелегальная китайская иммигрантка, идет на работу в маникюрный салон и не возвращается. Деминь потерян и зол, и не понимает, как мама могла бросить его. Даже спустя много лет, когда он вырастет и станет Дэниэлом Уилкинсоном, он не сможет перестать думать о матери. И продолжит задаваться вопросом, кто он на самом деле и как ему жить.Роман о взрослении, зове крови, блуждании по миру, где каждый предоставлен сам себе, о дружбе, доверии и потребности быть любимым. Лиза Ко рассуждает о вечных беглецах, которые переходят с места на место в поисках дома, где захочется остаться.Рассказанная с двух точек зрения – сына и матери – история неидеального детства, которое играет определяющую роль в судьбе человека.Роман – финалист Национальной книжной премии, победитель PEN/Bellwether Prize и обладатель премии Барбары Кингсолвер.На русском языке публикуется впервые.

Лиза Ко

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Современная зарубежная литература

Похожие книги

Последний
Последний

Молодая студентка Ривер Уиллоу приезжает на Рождество повидаться с семьей в родной город Лоренс, штат Канзас. По дороге к дому она оказывается свидетельницей аварии: незнакомого ей мужчину сбивает автомобиль, едва не задев при этом ее саму. Оправившись от испуга, девушка подоспевает к пострадавшему в надежде помочь ему дождаться скорой помощи. В суматохе Ривер не успевает понять, что произошло, однако после этой встрече на ее руке остается странный след: два прокола, напоминающие змеиный укус. В попытке разобраться в происходящем Ривер обращается к своему давнему школьному другу и постепенно понимает, что волею случая оказывается втянута в давнее противостояние, длящееся уже более сотни лет…

Алексей Кумелев , Алла Гореликова , Игорь Байкалов , Катя Дорохова , Эрика Стим

Фантастика / Современная русская и зарубежная проза / Постапокалипсис / Социально-психологическая фантастика / Разное
Земля
Земля

Михаил Елизаров – автор романов "Библиотекарь" (премия "Русский Букер"), "Pasternak" и "Мультики" (шорт-лист премии "Национальный бестселлер"), сборников рассказов "Ногти" (шорт-лист премии Андрея Белого), "Мы вышли покурить на 17 лет" (приз читательского голосования премии "НОС").Новый роман Михаила Елизарова "Земля" – первое масштабное осмысление "русского танатоса"."Как такового похоронного сленга нет. Есть вульгарный прозекторский жаргон. Там поступившего мотоциклиста глумливо величают «космонавтом», упавшего с высоты – «десантником», «акробатом» или «икаром», утопленника – «водолазом», «ихтиандром», «муму», погибшего в ДТП – «кеглей». Возможно, на каком-то кладбище табличку-времянку на могилу обзовут «лопатой», венок – «кустом», а землекопа – «кротом». Этот роман – история Крота" (Михаил Елизаров).Содержит нецензурную браньВ формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Михаил Юрьевич Елизаров

Современная русская и зарубежная проза