Фарфоровое лето

Перед Рождеством она вернулась в Вену. В холодной нетопленой квартире было неуютно, она с трудом привыкала к мысли, что ей придется на какое-то время остаться здесь. Внезапно вся обстановка показалась ей жалкой и убогой, типичной для бедняков и пролетариев. Чувства дома не возникало. Сперва она отправилась в банк, где ее встретили услужливо и предупредительно, дали исчерпывающую информацию, но Агнес, хотя и задавала множество вопросов, поняла далеко не все. Однако ей стало ясно: ее дом можно построить, только решившись на ипотечный кредит. Она предъявила справку о пенсии и свою сберкнижку, рассчитывая, что от нее потребуют еще подтверждения дополнительных доходов. Однако этого не произошло. Скоро она получила из банка извещение о том, что ей в соответствии с ее просьбой предоставлен кредит. Она тут же послала столяру в Бургенланде задаток. «Я хочу, — писала Агнес, — чтобы вы начали строительство сразу же, если погода позволяет». Она прочитала это предложение несколько раз, опьяненная неведомым доселе ощущением триумфа. Еще никогда Агнес Амон ничего ни от кого не хотела и не требовала. Теперь она делала это, причем делала в письменном виде.

На Рождество она забрала астры у кладбищенского садовника. Большие темно-фиолетовые цветы подросли. Из своего заточения она привезла елочку и украсила ее свечами и лентами. Как бывало каждый год, ветер затушил свечи, еще когда она стояла у могилы Клары Вассарей. На этот раз боль и чувство вины не мучили ее так сильно, как обычно, она тихо стояла перед занесенным снегом бугорком, читая год смерти 1939, и впервые ей показалось, что с тех пор прошла вечность. Ей представился летний домик с комнатой для Бенедикта Лётца. «Может быть, таким образом я смогу что-то исправить», — подумала Агнес, собираясь уходить.

Из собранных отовсюду старых газет Агнес вырезала объявления больших мебельных магазинов и отсылала им купоны, гарантировавшие высылку подробных рекламных проспектов. Постепенно у нее скопились целые кипы проспектов, которые она раз за разом перелистывала. В один прекрасный день Агнес отправилась в большой мебельный центр за городом. Там она потерянно бродила по отделам, ошеломленная, смущенная обилием выставленных товаров. Отказывалась от помощи продавцов и боязливо ездила вверх и вниз по эскалатору, страдая от жары и духоты. Уже собираясь уходить, в одном отсеке увидела именно такую мебель, о которой мечтала. Из светлого дерева, не слишком тяжелую и все же солидную, современную и тем не менее отвечающую ее вкусам. Она собралась с духом и спросила о цене. Та была ей не по карману.

— Можно ли купить мебель в рассрочку? — тихо спросила Агнес.

Продавец ответил, что можно, и добавил, что при оплате в рассрочку совсем не замечаешь, что сделал покупку. Агнес попросила дать ей все необходимые бумаги. Уже по дороге домой она решилась купить эту мебель.

То было время планов, размышлений, надежд, и Агнес совсем забыла о своих страхах. Она, будущая владелица собственного дома, как будто переродилась.

Пока однажды вечером в конце февраля не произошло событие, снова всколыхнувшее мрачное прошлое с его мучительными переживаниями, тенью ложившееся на ее жизнь.

В дверь к Агнес позвонил незнакомый ей старик. Он, однако, наверняка точно знал, кто она такая, потому что, здороваясь, назвал ее по имени. Его одежда была опрятной, но странно старомодной. Возникало впечатление, что он десятилетиями не надевал тяжелого темного зимнего пальто, неуклюжей велюровой шляпы. Агнес отступила на шаг.

— Что вам нужно? — спросила она.

— Я хочу поговорить с вами, Агнес, — сказал мужчина. — Я был уверен, что вы меня не узнаете. Годы изменили нас. Попробуйте-ка угадать, кто я. Не можете, нет? Я — Польдо, Польдо Грабер.

Агнес попыталась закрыть дверь, но это было невозможно из-за ноги Польдо Грабера, уже протиснувшейся в кухню.

— Я же ничего вам не сделаю, Агнес, — сказал Польдо. — Я еще ни разу никого не обидел. Мне нужно лишь сообщить вам кое-что, что вас заинтересует. И я хочу кое-что у вас узнать. Это же всего несколько минут, позвольте.

Он прошел мимо нее в комнату. И уселся там, не ожидая приглашения. Он сидел прямо, не горбясь, шляпу он снял. От его густых рыжих волос осталась только седая прядь на затылке. Пальто было ему очень велико. В фигуре, в осанке Польдо не осталось ничего от бывшего атлета. В его худом лице с трудом угадывались прежние черты.

— Ну что ж, — начал Польдо, не глядя на Агнес. — Скажу вам сразу, без долгих слов: две недели назад умерла Барбара. Все началось с легкого гриппа, мы и думать не могли ни о чем серьезном. Потом поднялась температура. У нас как раз подвернулось довольно много работы. Мне уже тяжело работать, поэтому Барбаре некогда было думать о болезни. Когда она потом все же легла в постель и я вызвал врача, тот определил воспаление легких. Примерно так же, как у матери Барбары. Вы еще помните, как все было с ее матерью, Агнес?