Фарфоровое лето

В день, когда должны были прийти гости, шел дождь. Агнес озабоченно поглядывала на натертый ею паркет, на легко пачкающиеся ковры. Лоизи пообещал предупредить гостей, чтобы они сняли ботинки.

В двенадцать должны были прийти дети. В половине двенадцатого появился Виктор Вассарей с Артуром Гольдманом. Феликс впервые увидел Артура.

— Раньше, — сказала Агнес, — он приходил часто, но с некоторых пор стал посещать их значительно реже.

Артур принес для Феликса книгу, в которой шла речь об индейцах и их героической борьбе с белыми, и было множество картинок. Мать никогда раньше не позволяла ему читать истории про индейцев, поэтому для Феликса это был просто потрясающий подарок. Артур сказал, что хорошо помнит мать Феликса, она много танцевала на свадьбе Клары и была очень веселой.

Дети появились все вместе. Они встретились на углу улицы, чтобы не идти по одиночке в дом, покрашенный в благородный желтый цвет. Алоиз Брамбергер открыл им ворота, неприязненно посмотрел на них и прищелкнул пальцами. Когда они через несколько шагов, сбившись маленькой кучкой, остановились, он молча указал им рукой, что нужно идти дальше. Они шли медленно, не разговаривая друг с другом, лишь дойдя до увитой плющом беседки у входа в дом, где, широко расставив ноги, стоял аккуратно причесанный Лоизи, двое из них сказали «привет» и смущенно улыбнулись.

Они медленно поднялись по лестнице в деревянный коридор и прежде чем войти в переднюю, безропотно следуя строгим указаниям Лоизи, сняли ботинки. Один — он был маленьким и узкогрудым — не мог сделать этого, потому что нес свои ботинки в руках. Он продемонстрировал их со всех сторон, чтобы показать Лоизи и Агнес, что они чистые. Потом сел на пол и надел их на свои голые грязные ноги. Агнес посмотрела на него с недоумением.

— У него только одна пара, — объяснил Лоизи. — Пока не холодно и нет снега, он ходит босиком. Но ботинки всегда берет с собой. Там, где с ними ничего не может случиться, он их надевает. Понятно?

В столовой стояли Клара с Феликсом, стояли так, что загораживали собой часть стола; Клара, неуверенно улыбаясь, сказала, что она рада видеть детей и Феликс тоже. Дети мельком взглянули на Клару, на Феликса же они и вовсе не обратили внимания, потому что пытались разглядеть, что стоит на столе. Внезапно они стали толкать друг друга, один шагнул к столу, другой рванул его назад, потом все бросились вперед, не дожидаясь приглашения, расселись на стулья и начали быстро и громко, растягивая слова, говорить на венском диалекте. Попытка Лоизи призвать гостей к порядку не увенчалась успехом. Он решился на короткое время забыть о своей функции надзирателя, его голос смешался с другими, стал громче, стал задавать тон. Это был тон, которого Феликс не знал.

— Я сейчас уйду, — тихо сказала Клара Феликсу, — ты ведь будешь здесь?

Феликс, помедлив, кивнул. Рядом с Лоизи не было свободного стула. Он сел между двумя детьми, двумя руками засовывавшими в рот хлеб и вливавшими в себя стакан за стаканом малиновый сок. Феликс пытался занять как можно меньше места. Но локти его соседей продвигались все дальше и дальше, как бы ненамеренно попадая в него.

Когда появилась Агнес с супом, все начали торопливо есть, слышен был лишь резкий стук ложек о края тарелок и неукротимое чавканье. Феликс смотрел на суп, но не притрагивался к нему. После того как Агнес разлила добавку, за столом снова стало шумно, Лоизи, как Касперль[27], запрыгал с пустой супницей вокруг стола, неизвестно откуда взявшаяся рука залезла в полную тарелку Феликса, первая клецка мелькнула в воздухе. В течение нескольких секунд тарелка Феликса опустела, дети, хихикая и ухмыляясь, сидели вокруг испачканной скатерти.

Агнес, красная от злости, расставляющая блюда со шницелями; детские руки, непривычные управляться с ножом и вилкой, на панировке шницеля; бумажные салфетки, брошенные на пол или тайком наполняемые остатками мяса, чтобы прихватить с собой; лихорадочно, но безуспешно суетящийся Лоизи; попытавшись ненадолго приспособиться к обстоятельствам, он теперь не в силах управлять происходящим, — такая ситуация предстала глазам Виктора Вассарея, когда он неожиданно вошел в столовую. Он принес с собой фотоаппарат Клары.

— Добрый день, — сказал Виктор Вассарей.

Дети молчали.

— Я вижу, вам все нравится.

Дети никак не реагировали.

— Сейчас мы сделаем красивый снимок. Тогда вы сможете полюбоваться на себя в газете.

Дети начали отодвигать от себя тарелки.

— Агнес, — сказал Виктор Вассарей, — приведи стол в порядок, в таком состоянии его нельзя фотографировать.

Агнес навела порядок, насколько это было возможно.

— А теперь, пожалуйста, — сказал Виктор Вассарей, — положи на каждую тарелку новый шницель.

Агнес раздала шницели.

— Пожалуйста, продолжайте есть. Только воспитанно. Если вы будете есть воспитанно, то вы тоже получите снимок. Внимание. Я снимаю.