Фарфоровое лето

Когда они добрались до своих ворот, как раз отъезжал шофер, привезший домой Виктора. Феликс заявил, что он не сделает дальше ни шагу. Теперь отказала даже изобретательность Лоизи.

— Я могу тебе помочь, только если ты удерешь совсем, — сказал он. На «удрать совсем» у Феликса не хватало мужества. Путь до квартиры Клары длился целую вечность.

Виктор Вассарей стоял в большой гостиной спиной к двери и смотрел в окно. Ни о чем не расспрашивая Феликса, Клара втолкнула его в комнату, а сама села недалеко от него.

— Признавайся во всем, тогда тебе ничего не будет, — быстро прошептала она ему на ухо. Виктор, казалось, не заметил появления Клары и Феликса, он даже не изменил своей позы. Томительно долго текли секунды.

— Где ты был?

Голос Виктора звучал спокойно, ровно. Несмотря на это он внушал страх Феликсу.

— Гулял, — ответил Феликс, и эта «еще не ложь» принесла ему облегчение. Может быть, ему удастся выпутаться с помощью такой «еще не лжи».

— Один?

Теперь положение усложнилось. Лоизи, хотя и зачинщик, не должен быть наказан.

— Я сказал Лоизи, чтобы он пошел со мной, — запинаясь, пробормотал Феликс.

Клара улыбнулась и незаметно послала ему воздушный поцелуй. У Феликса снова зародилась надежда.

— Куда же вы пошли? Я хочу знать все, как есть, — потребовал Виктор. Он обернулся, и Феликс увидел его лицо. Движением руки он показал Кларе, чтобы она передвинулась ближе к нему. Помедлив, она выполнила его требование.

Феликс перечислил, где они побывали. Он рассказал о прогулке по аллее, о том, как они шли по главной улице, торопливо, чтобы быстрее закончить, упомянул об уличной пивной, маленьких переулках. Только о Польдо он не заикнулся ни словом.

— Хорошо, что ты такой разговорчивый, — сказал Виктор. — Но ведь у каждой прогулки должна быть цель. Что вы намеревались сделать?

Если бы на месте Феликса стоял Лоизи, он бы отрицал все. Но Феликс был ребенком Эллы, и настоящую ложь он произнести не мог. Он с отчаянием смотрел на Клару. Феликс чувствовал, что то, что он должен рассказать, будет плохо для Клары.

— Итак, ты не хочешь говорить, — констатировал Виктор Вассарей. — Хорошо. Твой арест в комнате продлится до тех пор, пока тебя не заберет твоя мать.

— Нет, — сказал Феликс тихо.

— Нет, — сказала Клара громко. — Феликс сейчас расскажет нам, зачем они ходили куда-то с Лоизи. Он сделает это ради меня.

Феликс не знал, что ему теперь делать. Он сделал пару шагов по направлению к Кларе, он должен как-то дать ей понять, что не может говорить дальше.

— Стой, — крикнул Виктор Вассарей. — Оставайся там, где ты стоишь. Ты знаешь, что тебе нельзя приближаться к нам. Подумай о своих вшах.

Внезапно голова у Феликса снова начала зудеть, она зудела даже сильнее, чем ночью, чем утром и гораздо сильнее, чем после обеда, потому что он тогда забыл о вшах. Он представил себе бидон с керосином, снова ощутил едкую жидкость на своей голове, увидел себя одинокого, изолированного от всех в своей комнате; свою мать, которая пришла, чтобы забрать его, ее ужас от его непослушания, и тут он услышал из другого конца комнаты голос Клары, говоривший печально:

— Феликс, не разочаровывай меня.

С паузами, несвязно, сильно шмыгая носом, он рассказал о том, как они следили за Польдо и узнали его тайну, которая была интересной только вначале, а позже оказалась скучной и разочаровала их. Он закончил на полуслове и едва сдерживал рыдания, запустил руки в голову и начал ожесточенно и долго чесать ее. Виктор Вассарей молчал, Клара тоже молчала, лишь из кухни было слышно, как Агнес убирает посуду.

— Интересно, — сказал наконец Виктор Вассарей. — Хорошо, что ты все рассказал. Твой комнатный арест завтра закончится.

Феликс не почувствовал облегчения. Когда он поднял голову, Клары в комнате уже не было.

События быстро сменяли друг друга.

Тем же вечером Виктор Вассарей в присутствии срочно призванного Артура Гольдмана и привратника Алоиза Брамбергера в качестве свидетелей потребовал впустить его в квартиру Граберов. Его не остановил протестующий крик Марии Грабер, он захотел осмотреть комнату еще отсутствующего Польдо. Туда его провела испуганная сестра Польдо Анни. На глазах Артура Гольдмана и Алоиза Брамбергера Виктор Вассарей открывал ящики и шкафы и извлекал на свет божий следующие изобличающие запрещенные материалы: 200 вымпелов и 100 флагов со свастикой, а также украшенные свастикой зеркала, бесчисленные маленькие серебряные свастики для расклеивания, две коробки, полные нацистских листовок, различные учебные пособия по военной подготовке, несколько книг нацистского содержания, 120 патронов, 1 бутылку оружейной смазки.