Фарфоровое лето

На следующий день Клара была весела, как всегда. Пришла прачка. Агнес целый день провела с ней в прачечной, перетаскала бесчисленное количество чайников с водой, освободила тяжелый котел. «Еще успеет высохнуть», — сказала прачка, посмотрев на быстро сгущающиеся тучи. Агнес так не считала, но не осмелилась возразить. Когда начался дождь с ураганным ветром, им стоило большого труда снять полощущееся на веревках белье. Вечером, когда Агнес, едва добравшись до постели от усталости, уже засыпала, к ней неожиданно вошла Клара.

— Агнес, на веревке что-то висит.

Агнес отрицательно покачала головой и объяснила, что все висит на чердаке.

— Посмотри, — сказала Клара. — Я хочу, чтобы ты посмотрела.

Когда Агнес спустилась вниз, на бельевой веревке, аккуратно закрепленные прищепками, висели тридцать шесть фотографий. С них капало, они стали мягкими от дождя. Агнес быстро сняла их. Но все снимки были уже испорчены.

В один прекрасный день Клара рассказала Агнес: дом был приобретен Виктором Вассареем вскоре после их помолвки очень недорого у обанкротившегося торговца шелком. Когда-то этот дом знавал лучшие дни, теперь же был старым и запущенным, в нем не имелось даже водопровода и электричества. Когда они осматривали его, можно было еще различить, что во времена ампира он был окрашен в желтый цвет. Первоначально благородные пропорции: шесть окон на втором этаже, разделенные дверью в виде арки на большом балконе, шесть окон на первом этаже, вход с увитыми зеленью беседками по обеим сторонам — были искажены более поздней пристройкой. Она произвольно удлиняла здание с одной стороны. К тому же оконные проемы другой величины нарушали всякую соразмерность. Деревянный балкон с островерхой крышей, под которым находилась открытая веранда, производил странное впечатление. Клара решила, что осенью, когда он будет увит диким виноградом с краснеющей листвой, его бросающаяся в глаза форма будет незаметна.

Дом этот находился на окраине венского рабочего района, что сильно раздражало мужа Клары, ей же было все равно. Она хотела жить там, где ей нравилось, тогда люди, жившие вокруг, ее устраивали.

Хозяйская квартира на втором этаже была свободна. Она состояла из пяти просторных комнат, помещения для служанки, зимнего сада в довольно плохом состоянии, большой, но мрачноватой кухни. Каменная винтовая лестница вела в обшитый деревом узкий коридор, откуда можно было попасть в квартиру. В доме жили еще и другие люди, что Виктор Вассарей воспринимал как большой недостаток. В самой маленькой квартире — комната и кухня на первом этаже — квартировал привратник Алоиз Брамбергер с женой и ребенком, в его услугах нуждались. В конце концов, можно было согласиться и с соседством овдовевшего преподавателя гимназии, жившего в большой квартире нижнего этажа. Но то, что приходилось терпеть рядом с собой, на втором этаже, хотя и в пристройке, эту семью Граберов, было тяжким неизбежным бременем. Закон защищал права всех жильцов, и им невозможно было отказать от квартиры.

В конечном счете Виктор решил купить дом из-за сада, в котором он находился, — рассказывала Клара. Размером в несколько тысяч квадратных метров, со всем, чего можно пожелать от сада. Густо посаженные лиственные и хвойные деревья, рядом просторные солнечные лужайки, невысокая изгородь, разросшиеся кусты и остатки прежних грядок и клумб, где буйно плодились сорняки, тесня узловатые стебли цветов. Со второго этажа был виден пустой, круглый бассейн, в его центре находился разрушенный механизм фонтана. Среди потрескавшихся камней, под защитой ржавой согнутой решетки, он казался окном в далекое прошлое.

— Когда я впервые увидела сад, — говорила Клара, — я поняла, что он как будто для меня создан. Моему мужу пришлось пообещать мне, что его буйная красота будет сохранена, что ее не коснется рука садовника. Он согласился на это с неохотой, но сдержал обещание.

Под внимательными и недоброжелательными взглядами жильцов в квартире нового хозяина был сделан необходимый ремонт, проведены электричество и водопровод, покрашены окна и двери, привезены дорогие ковры и мебель. Дом снова приобрел свой ампирный желтый цвет, но жильцы вопреки всем своим ожиданиям по-прежнему остались без света и воды. Их отношения с владельцем дома стали не просто прохладными, а ледяными.

Ее мужу, говорила Клара, это безразлично. Она же в отличие от него хочет только одного, чтобы жильцы относились к ней доброжелательно, она не знает, как ей вести себя с ними.

— Будь приветлива со всеми, — наставляла Клара Агнес, — здоровайся с каждым жильцом. С привратником и его женой тоже.