Фарфоровое лето

Последнее давалось Агнес нелегко. Каждый раз, когда пути ее и Алоиза Брамбергера пересекались, он давал ей почувствовать свое пренебрежение. Никогда не отвечая на ее приветствие, он говорил: «Здесь воняет хлевом», — и начинал принюхиваться, или: «Разве здесь кто-то есть? Я никого не вижу», — приставлял руку ко лбу, крутил головой направо и налево. Он мог смеяться до упаду на этими постоянно повторяющимися шутками, с нетерпением ожидая реакции Агнес. Поначалу она старалась побыстрее проскочить мимо него, потом стала заставлять себя идти медленно. Она бормотала положенное приветствие так тихо, что Брамбергер не мог его услышать. «Я же поздоровалась с ним», — говорила себе Агнес, чтобы успокоить свою совесть. Жена Брамбергера Роза с ее расплывшейся фигурой даже чисто внешне являла собой противоположность мужу; она вела себя более дружелюбно, но обрушивала на Агнес град вопросов, касавшихся Клары и Виктора Вассарей. Инстинкт подсказывал Агнес, что отвечать на эти вопросы нельзя. Она стояла перед Розой Брамбергер молча, опустив глаза, беспомощно пожимая плечами, и старалась улизнуть, как только предоставлялась возможность. В конце концов, жена привратника поняла, что из Агнес ничего не выжмешь и утратила к ней всякий интерес. У Брамбергеров были взрослые сыновья, уже давно жившие отдельно. И еще последыш, пятилетний Лоизи; отец мало заботился о нем, мать же любила без памяти, даже не пытаясь его воспитывать. К Агнес Лоизи сразу же почувствовал расположение. Она обращалась с ним, как со своими братьями, ничего ему не спуская. Но кого он любил больше всех, так это Клару. Часто он прокрадывался на второй этаж и стоял там, прислонившись к двери. Если Клара выходила, он начинал скакать и весело смеяться. Однажды она подарила ему банан. Лоизи недоверчиво повертел его туда-сюда.

— Что это? — спросил он у Агнес, подкараулив ее в саду.

Агнес не знала. Лоизи уговорил ее пойти вместе с ним к его матери.

Роза Брамбергер вырвала банан из рук Лоизи.

— Это тебе ни к чему, — выкрикнула она с яростью, швырнув банан в мусорный ящик. — Один раз тебе его дадут и все, тебе потом захочется еще, а я не могу покупать тебе такое. Можешь сказать госпоже, что мы обойдемся, — набросилась она на Агнес, притягивая к себе плачущего ребенка.

— Наверное, она права, — сказала Клара, когда Агнес рассказала ей о происшедшем, — я думаю, это было глупо с моей стороны.

С этого момента Лоизи получал яблоко или бутерброд с колбасой. На всякий случай он съедал все сразу же, в деревянном коридоре. Часто Клара зазывала его в квартиру, тогда он сидел у нее на коленях, она читала ему что-нибудь, а он смотрел на нее не отрываясь.

— Об этом госпоже Брамбергер знать не обязательно, — наказывала Клара Агнес. И добавляла:

— Моему мужу тоже.

Рыжие, плохо покрашенные волосы вокруг бледного лица Марии Грабер создавали впечатление языков пламени. Она двигалась медленно, устало неся свое худое тело с пышной грудью. У Марии Грабер всегда был вид человека, у которого иссякли последние силы. Истории, которые Агнес слышала от бакалейщика и булочника, свидетельствовали о другом. В своей квартире, во флигеле, она жила с мужем и шестнадцатилетней дочерью Анни. На что они жили никто не знал. Когда-то Франц Грабер был фабричным рабочим. Поговаривали, что он будто бы не только участвовал в забастовке против снижения заработной платы, но и не пускал на фабрику тех, кто хотел работать. В результате произошло столкновение с полицией, в котором он тоже оказался замешан, имелись раненые. На некоторое время Франц Грабер исчез. Когда он появился снова, никто не хотел брать его на работу. Для Анни не нашлось места ученицы, она делала на дому маленькие цветочные букетики из серебристой проволоки. Однажды она попыталась затеять разговор с Агнес, при этом выяснилось, что у Анни есть только одно желание: ничего не делать, развлекаться и иметь красивые платья. Агнес были непонятны такие мечты девушки, близкой ей по возрасту, она не знала, что и отвечать. С этого момента они избегали друг друга. Мария Грабер редко бывала дома. Чаще всего она возвращалась поздно вечером, намеренно громко ступая по дощатому полу коридора, чтобы позлить противным скрипом супругов Вассарей.

— Меня от нее просто в дрожь бросает, — говорила Клара Агнес.

В один осенний воскресный день Алоиз Брамбергер нашел мужа Марии Грабер повесившимся на просторном чердаке, за неделю до этого тот исчез. Ужасная находка больше потрясла жителей дома, чем саму Марию. Молча стояла она рядом, пока Брамбергер снимал с веревки окоченевшее тело ее мужа и укладывал на пыльные половицы. Она почти не смотрела на него и ничего не говорила. За покойником приехали из похоронного бюро. Розе Брамбергер пришлось потребовать у Марии Грабер приличную одежду для усопшего. Прошло немало времени, прежде чем вдова расщедрилась на застиранную рубаху и старые полосатые брюки.

— А ботинки? — спросила Роза Брамбергер.

— Зачем? — спросила Мария Грабер и захлопнула дверь.