Фарисей

Вера, между тем, перевернула свою чашечку вверх дном и поставила на блюдце. Потом зачарованно принялась изучать узоры кофейной гущи.

– И каков расклад? – с нескрываемой насмешкой спросил он.

– Интересно… очень интересно… – озадаченно пробормотала она и одарила его ускользающим колдовским взглядом.

– Ну тогда и мне погадай! – он перевернул чашку.

– Нет. Потом как-нибудь… – она выглядела встревоженной, и это его позабавило: в какую только ерунду ни верят женщины! – Впрочем, могу предсказать, что директором станешь ты.

– Откуда ты знаешь?

– Интуиция! – Вера слегка пожала плечами и отошла к книжным полкам. Пальцы ее любовно прошлись по корешкам книг. – Где же она?.. На днях наткнулась в букинисте на монографию о Гордоне Крэге. Сегодня это имя мало что говорит неспециалисту. Станиславский считал, что Крэг обогнал свое время на полвека. Вот, нашла!.. – вернулась к столу с книгой в кроваво-красном переплете, раскрыла наугад и прочла: – «Духовное, идеальное в материальных структурах Сезанна наличествует, хотя и невидимо.

Крэг духовное выдергивает из материи, выводит наружу..» Каково?! – в голосе ее слышался нескрываемый восторг.

Все-таки она с приветом, подумал Станислав Сергеич, как, впрочем, и все творческие натуры… Вслух же с легкой насмешкой заметил:

– Слишком заумно. Для меня, простого советского инженера, такие словечки, как «идеальное», или там «духовное» не существуют. Увы, дорогая, я – голый матерьялист.

– Ну, положим, уже не голый…

– Согласен. Одетый матерьялист!

Оба неудержимо расхохотались.

Она – прелесть!.. Думал Станислав Сергеич с умилением. И главное – никаких матримониальных наклонностей…

– Ладно, давай сюда своего гения, – наконец покровительственно сказал он. – Надо культурно расти, а то еще разлюбишь!

Часы на здании ЦУМа показывали 18.55, и Тропотун прибавил скорость, на ходу утирая платком лицо – жара…

– Это я! – облегченно выкрикнул он, оказавшись в прохладе собственной прихожей.

– Вынеси, пожалуйста, мусор! – тотчас отреагировала жена, прервав на полуслове старинный романс.

– Вот я и дома… – с усмешкой пробормотал он, подхватывая зеленое пластмассовое ведерко.

Часть II Жажду откровения!

Такое обычное утро

Свободное утро Станислав Сергеич выкроил, чтобы закончить очерк с тривиальным названием «Из записок замдиректора», который собирался пристроить в один популярный экономический журнал. Завтракая, рассеянно спросил себя, куда в такую рань подевалась Регина: портниха или косметичка, не иначе. Под кофе закурил и несколько минут предавался радостям бытия, поглощая сигаретный дымок, смешанный с пряным кофейным привкусом.

В двенадцатом часу Тропотун вошел в пропахший минтаем лифт и нажал подпаленную кнопку с цифрой «1». Безветренный летний день встретил его высыхающими на глазах лужами и яркой, словно отстиранной стиральным порошком, зеленью хилой городской флоры. В сумрачном вестибюле поликлиники было малолюдно. Пожилая регистраторша с пегими волосами, заколотыми коричневой гребенкой, спросила адрес и фамилию и зашаркала войлочными тапками к стеллажам с карточками.

Возле кабинета участкового не было ни души. В очереди к окулисту сидели три старушки, которые, словно по команде, жадно уставились на Станислава Сергеича подслеповатыми глазами. Он с отвращением отвернулся и предался приятным воспоминаниям о вчерашнем рандеву. Наконец, в «его» кабинет впорхнула тонконогая, похожая на стрекозу девица с карточкой, и он с облегчением взялся за дверную ручку.

– Можно?

– Проходите, садитесь, – автоматически отозвалась худощавая врач лет тридцати пяти, продолжая писать. Ее локоны «красного дерева» чуть подрагивали в такт движению руки, почему-то вызвав у Станислава Сергеича ассоциацию с живыми змеями на голове Медузы Горгоны. – На что жалуетесь, больной?

– На отсутствие времени, – усмехнулся он и протянул повестку.

Небольшие карие глаза, жирно обведенные черным карандашом, с любопытством остановились на нем. Врач придвинула тощую карточку Тропотуна и принялась листать. Прочла результаты флюорографии раз, потом другой, и решительно объявила:

– Надо обследоваться!

– Но я же совершенно здоров! – опешил он.

– Совершенно здоровых людей не бывает, – назидательно заявила она, – бывают практически здоровые… А у вас, – она глянула в карточку, – у вас, Станислав Сергеич обнаружено затемнение в легких.

– Затемнение…

– Полежите с месячишко, обследуетесь… Ну а дальше видно будет – может, радикального вмешательства и не понадобится.

– Радикально вмешательства?! – хрипло переспросил Тропотун, на лбу которого выступила испарина. – Но я же в норме! Какой у меня диагноз?

Врач на один неуловимый миг замялась, потом бодро сказала:

– Подозрение на туберкулез. – Ей вдруг показалось, что этот видный мужчина сейчас хлопнется в обморок, и она возвысила голос: – Возьмите себя в руки! Болезнь излечима. Пройдете курс антибиотиков, потом санаторий… Спасибо еще скажете, что отдохнули!

– Туберкулез… Но откуда?..