Фарисей

– Раз уж, Степан Васильевич, наше дело разрешилось к обоюдному нашему удовлетворению – позвольте мне устроить себе небольшие каникулы?

– Собираетесь ехать куда-нибудь? – оживился Воевода. – Я прошлым летом в горах отдыхал. Тишина. Воздух…

– Не совсем чтобы ехать… Язва обострилась, надо подлечить.

– Язва это плохо… – посочувствовал Степан Васильевич. – Известное дело, язва да инфарктец – болезни управленческого аппарата. Я вот тоже без валидола-нитроглицерина никуда!.. – и тут Воевода вдруг сообразил, почему это обычно уравновешенный Тропотун сегодня прямо-таки на всех кидался. Еще бы – кому охота в больницу?.. Мысленно похвалив свою проницательность, он продолжал: – Что ж, Станислав Сергеич, с моей стороны, как говорится, никаких к вам претензий! Ложитесь, лечитесь… А без больницы было бы лучше!

Тропотун мрачно усмехнулся.

Удобно расположившись в кресле, Станислав Сергеич задумался. Неутешительная какая-то картина вырисовывается… Начал говорить правду, а что вышло? Плотников вывихнул ногу, Кисина в нервном расстройстве, а Ефременко свихнулся – впрочем этот не на моей совести!..

На душе у него было почти спокойно. Почти… Что-то он еще не сделал… Что-то важное… Вере позвонить! Вскинулся он. Не по-мужски исчезнуть не прощаясь. Однако Тропотун колебался. Истинным благородством с его стороны было бы, конечно, вовсе не посвящать ее в свою болезнь. Это привяжет, заставит страдать… Но – как же быть с правдой?.. Он тотчас ухватился за спасительную ниточку. Да я просто должен, обязан поставить ее в известность! Пусть решает сама… Кстати, сегодня среда – наш день…

Крутя телефонный диск, он уверял себя в том, что путь к истине всегда пролегает сквозь тернии, что высшее предназначенье человека именно в этом, ощущаемом им теперь чувстве собственной кристальной чистоты, что… и пр., и пр.

– Тут я, – сказала Вера придушенным голосом.

– Привет! Ты что, жуешь?

– Ага…

– А это снова я. Не надоел?

– Нет. Пока…

– Пока?.. Это что – намек?

– Иди к черту! – отозвалась она звучным голосом, вероятно, проглотив свой кусок. – Между прочим, я соскучилась…

– Неужели обо мне? – мелодраматически вопросил он. – Я ведь вижу, что не представляю для тебя интереса как личность. Нас не связывает ничто, кроме постели. В глубине души ты презираешь меня и ставишь ступенькой ниже себя. Ой, куда это меня несет!.. Подумал Станислав Сергеич.

– Ты что, перепил вчера? – после довольно долгой паузы спросила Вера.

– Трезв как стеклышко, – нагло заявил он.

– Что-то несуразное несешь…

Еще бы! Воскликнул он мысленно, обрадованный ее реакцией.

– Ты уж прости меня, Верочка, – скорбно произнес Тропотун. – Знаю, что сумбурно выражаюсь… Я хотел молчать, но мой долг в отношении тебя велит…

– Ты что, уезжаешь?

– Можно сказать и так…

– Ничего не понимаю! Что происходит?

– Завтра я ложусь в больницу.

– Охх… ну дальше!

– Что – дальше?.. – фальшиво усмехнулся он. – Все мы смертны, конечно… Но диагноз… – он эффектно оборвал свою речь и вдруг понял, что по его щекам стекают всамделишные слезы.

– Диагноз… – эхом повторила Вера. – Да не терзай ты меня, расскажи все!

В ее голосе звучало неподдельное чувство, и Станислав Сергеич решил не фиглярствовать больше перед ни в чем не повинной женщиной. Собравшись с силами, он коротко пересказал ей самую суть.

– Но ведь возможна ошибка…

– Из больницы я пошел в библиотеку и прочел медицинскую энциклопедию – все сходится. Зачастую протекает бессимптомно. Так и написано – бессимптомно!

– Станислав, дорогой, – ее голос был само сострадание, и внутри у него что-то дрогнуло и подалось навстречу этому голосу, – если даже все так, как ты думаешь… В крайнем случае тебя прооперируют. Все будет хорошо – это говорит моя интуиция!

– Не стоит самообольщаться… – сказал он устало. – Я ведь взрослый человек и, между прочим, мужчина. Рак легкого тем и коварен, что диагностируется, как правило, поздно. Шансов у меня маловато…

– Рак легкого… – с бессознательным ужасом проговорила Вера.

– Да уж, подарочек судьбы!.. – произнес он с бравадой. – Кстати, я об этом узнал две недели назад. Но мне было важно провести совет.

– Ну и как – провел?

– О да!.. – саркастически ответил Тропотун. – Такого совета в НИИБЫТиМе не было и никогда впредь не будет!

– Я тебя люблю. – Сказала Вера очень серьезно. И Станислав Сергеич ощутил, что на его душевную рану пролился целительный бальзам. Неважно, что признание это было вызвано скорее жалостью, нежели любовью, – эмоциональный заряд, который крылся в ее словах, со скоростью триста тысяч километров в секунду пронесся по проводам и отдался в его груди теплым толчком.

– Спасибо Вера, – с усилием произнес он после паузы, так как был по-настоящему расстроган. – Я сомневался, говорить ли тебе о болезни… Иногда откровенность может сковать нерасторжимой цепью. Поэтому лучше тебе в больницу не приходить. Да, это лучше для нас обоих! Но… ты не против, если я стану изредка тебе звонить?.. Наши отношения – они значат для меня так много…