Фарисей

Приходи ко мне! Люби меня! Страдай за меня!.. Слышалось в контексте этих благородных, мужественных слов. И Вера чутко уловила эту страстную мольбу.

– Станислав, ты меня удивляешь… – заговорила она строгим тоном. – Когда ты был здоров, мы с тобой были вместе. Неужели ты думал, что я брошу тебя в такой момент?.. Да за кого же ты меня принимаешь?!

– Я…

– Помолчи! Непременно буду приходить к тебе в больницу! Так запросто ты от меня не отвяжешься. Лучше говори сразу, где эта самая больница находится?

– На Сосновой горке. Центральная… – пробормотал он. – Просто я не хотел создавать тебе лишние хлопоты… – А в душе у него бурлило радостное победное чувство: любит! Она меня любит!..

До сознания его наконец дошел настойчивый сигнал селектора.

– Извини, тут меня вызывают, – нежно произнес он в трубку. И не в силах сопротивляться своей натуре прибавил сурово: – Прощай!

– До свидания! – с нажимом ответила она и отключилась.

«Испорченный телефон»

Пристальным взглядом Воевода проводил спину своего заместителя, направившегося к двери. Любезное выражение уже сползло с директорского лика и теперь на нем отражались беспокойство и озабоченность. Степан Васильевич подошел к столу и снял трубку надрывающегося телефона. Однако невидимый собеседник явно не занимал мыслей директора. Круто оборвав разговор, он положил трубку, сел в кресло и, шевеля кустистыми черными бровями, задумался о чем-то неприятном.

В кабинет заглянула Софья Ивановна.

– Есть кто в приемной? – спросил Воевода.

Она отрицательно качнула золотоволосой головой.

– Посиди со мной… – попросил он. – Кофе выпьем…

– Ты всегда забываешь – у меня же давление! – с раздражением сказала она. – Ну ладно, пока никого нет… Себе приготовлю кофейный налиток!..

Из приемной она вернулась с хромированным блестящим кофейником и поставила его на стол – только вскипел. Разложила по чашкам кофе и кофейный суррогат: тебе… мне… Залила кипятком. Подсела к столу, помешивая свой суррогат позолоченной ложечкой.

Степан Васильевич умиротворенно наблюдал за всеми ее действиями.

– День какой-то кошмарный… – сказала она, поворачивая к нему лицо. – Ты, Степушка, главное не волнуйся! Плюнь на всех на них с высокой колокольни!

– Я так и сделал.

– Умница. А то еще приступ будет… Я сегодня уже две папазолины для профилактики съела.

Воевода встал из-за стола и принялся расхаживать по кабинету.

– Что с Тропотуном происходит? – наконец заговорил он в недоумении. – Ну, в больницу человек ложится – это понятно. Но что-то здесь не так… – он сел рядом с Софьей Ивановной, вынул золоченую ложечку из своей чашки и стал рассеянно крутить в пальцах.

– Ой! – девичье воскликнула пожилая секретарша, – ты же про Ефременку не знаешь!

И тут же изобразила в лицах и с соответствующими комментариями скорбную историю заместителя директора по хозяйственной части.

– Вот они, амбиции-то, что делают!.. – покачал директор своей массивной головой. – А знаешь, Сонюшка, с анонимками я его вычислил. В процессе руководящей работы у меня вроде шестого чувства на подлецов развилось. Только вот… – он нахмурился и забарабанил по столу пальцами, – поведение Тропотуна не пойму. Наш обаятельный Станислав Сергеич на совете сегодня такое отчудил!..

– Знаю. Мне Филаткин насплетничал.

– Как он расценивает этот пассаж?

– Ох, Степушка, ты что Филаткина не знаешь? Трясется за свое теплое место и подозревает всех в подсиживании его драгоценной персоны. Сейчас вообразил, что прежде чем на твое кресло замахнуться, Тропотун непременно решил сжить со свету его, Филаткина, чтобы поставить кого-нибудь из своих. До пенсии-то ему кот наплакал!

– Ммдаа… – издал Воевода свой фирменный рык, который, однако, наедине с Софьей Ивановной прозвучал как нежное мручанье.

Много лет назад в небольшом среднерусском городке Софочка работала машинисткой в одном НИИ. В этом же НИИ возглавлял отдел перспективный молодой инженер Степан Васильевич, увы, женатый. Между молоденькой машинисткой и перспективным инженером вспыхнула жуткая любовь. Но бдительное око общественности в лице пожилой девушки из месткома, которая тоже имела свои виды на инженера Степу и совершенно не могла конкурировать с кокетливой золотоволосой Софочкой, не дремало. Месть ее в отношении более удачливой соперницы была ужасна: она добилась разбора их персональных дел на профсоюзном собрании. Основные шишки достались Софочке, которая своим аморальным поведением разрушала честную советскую семью. Пытавшийся защитить бедняжку Степан Васильевич лишь подливал масла в костер ревнивой профсоюзной девушки.

Шли годы. Очаровательная Софочка превратилась в умную и дальновидную интриганку Софью Ивановну. Вышла замуж за военного и была, кажется, вполне счастлива в семейной жизни. Но волею судеб они очутились в одном городе, а затем, уже по собственной воле, под крышей НИИБЫТиМа, когда Степана Васильевича назначили его директором. С течением времени их отношения как бы приобрели статус законного брака и даже бдительное око общественности смотрело теперь куда-то в сторону. Вечная любовь – это вызывает уважение…