Фарс о Магдалине

И на коленях у меня

Она уснула б, как дитя.

Какой-то ток, не обязательно электрический, пробежал по Петру Анисимовичу (на самом деле… этот дурацкий птицелов!)

Пётр Анисич!.. Бум! Бум! Вера… дерзкую к плоду Простёрла руку в злополучный час. Бум-бум! И все друзья, и помощники по жизни: Бимовы, Бомовы, Судья, – Бим, Бом и Бедуинов, и отдельно Иисус из Назарета, и Матфей-апостол, и ветхий Захария, Иуда же, конечно, и… теряющийся в засушенных стрекозиных крыльях ряд…все, кого и перечислять надоело: кто за столом, чуть спрятавшись в тени Посейдона, кто-то со стены, бум-бум, с медальки, с полки, бум-бум, с иконки, из-под потолка, из подполу. Всё (не все, а всё) слушает в телевизоре Папагено Моцарта. Нет! Всем назло! Напротив! Смотрите, сверлите глазами, обвиняйте, пытайте. Но не остановиться! Теперь запретное и воображаемое, и столько щемящее «нельзя» становится разрешенным, доступным… это победа!.. Уже не остановиться, уже назло не остановиться и не …большими просящими прощения и прощающими глазами, как две собачки, а взором победителя, рыком, оскалом собаки над куском мяса, отвечать на любые попытки отобрать, обобрать.

Наконец, Пьеро слабеет, не выдерживает натиска более удачливого соперника, падает и медленно умирает. В предсмертном монологе он невнятно рассказывает «Историю про проклятую сосиску», к которой мы уже никогда не вернёмся.

Смеральдина, вместе со своей песней подлетает (в смысле метафоры) к умирающему Пьеро. При этом, пролетая мимо Арлекина, она резко останавливается, резко поворачивает к нему головку и так же резко отворачивается и пробегает дальше. В момент поворота она не поёт, остановившись на словах: «Больную струну», а, проделав всё вышенаписанное, продолжает: «Струну, струну, Тебя не верну», – становится на колени перед умирающим Пьеро.

Уставшая сердцем,

К цветочкам прильну

Мне память тревожит

Больную струну.

Струну, струну,

Тебя не верну.

Струну, струну,

Навеки усну.

Струну, струну,

Уйду я в страну

Подобную сну,

Чтоб пенять на луну.

Арлекин

Выходит на середину ширмы и, кивнув в сторону Смеральдины, пышно и театрально:

Вот так, всегда. Ты, к огоньку стремишься,

Козявка, крылышки, чтоб опалить.

Лети, туда, тебя там ищет,

Булавка. С вечностью чтоб, пошалить…

Смеётся:

может, кому больше нравится:

Булавка с Вечностью, чтоб пошалить, – пожалуйста!

Смеральдина продолжает отпевать Пьеро, Арлекин стоит над ней в позе кукольного персидского паши с повергнутой к его ногам новенькой кукольной наложницей; при неком, малозаметном изменении Осветителем освещения, может появиться и понравиться аллюзия с архистратигом Георгием, повергнувшим дракона. Повергнутым же драконом, является, как известно повергнутый Пьеро, который в предсмертном монологе невнятно рассказывает «Историю про проклятую сосиску», к которой, мы уже никогда не вернёмся.