Фарт

Обескураженная Татьяна Андреевна вышла из рудоуправления и вспомнила, что хотела раздобыть последний номер «Роман-газеты», который все время был на руках. Она решила зайти в библиотеку и попросить, чтобы эту книгу отложили наконец для читателей гидрометеостанции.

Топить во Дворце культуры еще не начали, в помещении было холодно и сыро. Работники библиотеки и посетители читального зала не снимали пальто, кепок, платков. И, вероятно, от этого у библиотеки был тревожно-деловой, вокзальный вид.

Свое дело Татьяна Андреевна любила, была всегда очень занята и никогда не унывала, думая о том, что живет и работает в горах, в холодном, неуютном доме из дикого камня, вдали от людей, больших городов, ярко освещенных улиц с хорошими тротуарами, магазинов, театров, благоустроенных кино.

Но всякий раз, когда она попадала в рудничный поселок, во Дворец культуры, в его просторные комнаты, видела сразу много людей, в большинстве незнакомых, что было непривычно, проходила по улицам, хотя и горбатым, но с тротуарами, — от одного этого она испытывала удовольствие, становилась оживленнее, чувствовала потребность с кем-нибудь поговорить, даже посудачить.

Отказ дать ей геологические материалы удивил и озадачил Татьяну Андреевну, но настроение досадный случай не смог испортить.

XIV

Когда Татьяна Андреевна выбирала книги, ее увидел из коридора Вараксин. Он проводил во Дворце культуры совещание по жилищно-бытовым вопросам, и оно только что закончилось. Он подошел сейчас же к Татьяне Андреевне и сказал трагическим тоном:

— Книги, книги! Они много говорят, но, увы, ничего не выслушивают!

В ответ на эту сентенцию Татьяна Андреевна поздоровалась с Вараксиным и спросила:

— Из Анатоля Франса?

— Нет, собственного сочинения, — не желая замечать иронии, горделиво сообщил Вараксин. — Как живете-можете, Татьяна Андреевна? Век не виделись. Как ваша многоуважаемая река? Не потекла вспять? — сострил он. — Ну слава богу, слава богу.

— Сергей Порфирьевич, а кто обещал забетонировать опору у гидрометрического мостика? — спросила Татьяна Андреевна.

Вараксина не смутило напоминание.

— Разве я обещал? Вы подумайте! Совершенно выпустил из головы. Черт возьми, это от старости. Совершенно никакой памяти, наверно склероз. — Он явно напрашивался на комплимент, но Татьяна Андреевна не поддалась на эту удочку. — Ладно, завтра будет сделано.

— Ну, хорошо. А как насчет геологических материалов?

— То есть?

— Была сейчас в геологическом бюро. Распоряжение — ничего не давать.

— Зачем ходить в геологическое бюро! Там у меня сидят зубры, бюрократы, зря беспокоились. Раз обещал, достану сам все, что требуется.

— Обещали дать команду, а вместо этого приказ: ничего не выдавайте?

Вараксин возмутился:

— Я приказал не выдавать? Да они что, сдурели? Сейчас пойдем, я им покажу! Они не так меня поняли. Сейчас пойдем и все сделаем.

— Нет, Сергей Порфирьевич, спасибо. Не буду вас затруднять. Достану, что нужно, через промышленный отдел обкома партии. Мне не к спеху. Благодарю.

— Ну вот, уже обиделись, уже и рассердились.

— Я не обиделась и не рассердилась, но мне показалось странным такое отношение.

Вараксин засмеялся:

— Неужели, Татьяна Андреевна, вы не понимаете? Это сделано нарочно, чтобы лишний раз повидаться с вами.

— Знаете, мне что-то не нравится такой предлог для лишней встречи.

— Вот нынешняя молодежь! Чуть что, сразу в амбицию. Ей-богу, зря сердитесь. Давайте сядем где-нибудь, я все объясню. Вы взяли книги?

— Не нужно никаких объяснений.

Но Вараксин не отступал.

— Перестаньте, Татьяна Андреевна! — сказал он. — Это шутка, может быть, не очень ловкая. Ну улыбнитесь мне. Хорошо? Давайте по рукам! — Он широко размахнулся, и Татьяне Андреевне ничего не оставалось, как подать ему руку. — Книги взяли?

— Библиотекарша пошла искать. Говорит, была отложена.

— А что берете?

— Хочу взять последний номер «Роман-газеты». Если дадут. На него очередь.

Вараксин пожал плечами:

— По-моему, современная литература отличается крупнейшим недостатком: она не решает вопросов, от которых зависит жизнь или смерть героя. А значит, она не берет за сердце читателя. Спорят о методах, критикуют друг друга, ломают копья, а того, «быть или не быть», этого в наших книгах нет. Вы меня поняли? Выполнит ли завод план, построят ли в колхозе свинарник — ничего решительного, так сказать, рокового в судьбе героя не происходит. В крайнем случае, свинарник построят на следующий год. Государство-то у нас социалистическое, передовое, преодолевающее все трудности и помехи, и вопросы свинарника не могут послужить зерном драмы. А во всех наших книгах или это главная тема, или еще любовь. Разлюбит ли, скажем, какой-нибудь инженер или директор свою жену или не разлюбит? Но и здесь опять-таки ничего драматического. Читатель уже дрессированный: если директор — лицо положительное, не разлюбит. Если отрицательное — будьте любезны. Как в комедии масок — зрителю заранее все известно.

— Преувеличиваете вы все, Сергей Порфирьевич.