Фартовый город

Подошел высоченный детина, вынул из кармана бумажку:

— Ты писал?

— Я.

— Что за нужда? По шее настучать али серьезное?

— Погоди. Скажи, это ты приходил Лыкова убить? В гостиницу, неделю назад.

Хан Иван отступил на шаг, всмотрелся в незнакомца:

— Не понял. Ты кто?

— Я за Алексея Николаевича любому горло зубами перегрызу. А тебе, гаденыш, даже с удовольствием.

— Так ты пес! — догадался бандит и полез в карман пиджака.

— Для тебя — его благородие титулярный советник Азвестопуло. Готов? Погнали на вороных!

Грек вынул из рукава нож и показал противнику. Тот извлек свой, вдвое больше.

— Ну, держись, благородие!

Бой получился скоротечным. Кухта нанес удар, целя сыщику в сердце. Тот левой рукой отбил его, а правую выбросил вперед. Бандит был чуть не на голову выше, но это не смутило Азвестопуло. Выпад — лезвие глубоко вошло в гортань. Сыщик отступил назад, пряча нож обратно в рукав.

— Х-х… — Раненый схватился руками за шею, обвел вокруг себя непонимающим взглядом. Пошатнулся и упал на колени.

Сыщик склонился к нему:

— Ну что, Иван Кухта? Сейчас душа твоя отлетит. Но ангелы за ней не явятся, уж больно она у тебя смрадная.

Хан Иван с трудом поднял на него глаза.

— Что…

— Сдохни!

Азвестопуло сапогом брезгливо ткнул бандита в грудь. Тот упал и засучил ногами. Грек махнул рукой поджидавшим стодесятникам: ко мне! И тут же резко повернулся. На спуске стоял рабочий с перепуганным лицом.

— Брысь отсюда! И помалкивай!

Мужик стремглав бросился вниз.

Подъехала телега, в нее погрузили труп, забросали соломой и быстро двинулись к меже. Азвестопуло вел себя как старший, распоряжался и принимал решения. Когда проезжали мимо Братского кладбища, Яков Бородавкин предложил бросить тело среди могил. Грек запретил и объяснил почему:

— Он двоих ваших зарезал. За это и наказан. Если сделать так, как ты говоришь, «цари» не поймут намека. А надо, чтобы поняли. Если же трупяк отыщется в Нахичевани, всем станет ясно.

Беглым понравилось, что храбрый человек не зазнается, а подробно объясняет, что и как. Процессия двинулась дальше. Но на меже за строящимися новыми скотобойнями им попался городовой.

Стодесятники растерялись. Однако Азвестопуло спокойно подошел к постовому и спросил:

— Служивый, огня не найдется?

Тот протянул коробок спичек, а сам внимательно разглядывал компанию.

— Закури мои. — Грек протянул постовому коробку дорогих папирос фабрики Асланиди.

— Ого! Богато живешь.

Двое стояли и курили, остальные сгрудились возле телеги и ждали.

— Что везете?

— Там-то? А проволоку телеграфную. Срезали двадцать саженей, хотим продать.

Городовой нахмурился, у стодесятников вытянулись лица. Азвестопуло хохотнул:

— Да шучу я, шучу. Ты чего такой серьезный? Вино там, столовое вино. Шинкарям продадим.

— А патент у них на это есть?

Грек бросил папиросу, наклонился к служивому и спросил:

— Тебе какое дело? Нахичевань ведь не твой участок?

— Ну, не мой.

— Вот тогда кури да помалкивай.

Городовой козырнул и пошел прочь вдоль Степной улицы. Телега покатила дальше. Когда отъехали саженей за сто, Добудогло уважительно произнес:

— Ну у тебя и невры!

— А ты оробел, что ли?

— Так ведь того… у нас мертвяк. Попались — что бы говорить стали?

— Запомни, брат, важную вещь: никогда никого не бойся. Никогда и никого. И тогда бояться будут тебя. Понял?

Расправа новенького с грозным Ханом Иваном произвела на стодесятников большое впечатление. Особенно их удивило, что тот заранее предупредил противника, а не напал на него внезапно.

— Зачем ты это сделал? — спросил у грека атаман.

— Из самоуважения.

— Чего-чего?

— Я себя уважаю. Могу, конечно, в спину ножик сунуть, когда это требуется для дела. Но здесь не тот случай. Хан Иван не хуже тебя или меня, он такой же фартовый. Если и заслужил смерть, то в честном бою.

Цецохо покрутил пальцем у виска и отошел. Но остальные беглые оценили ответ новенького. Его авторитет сразу вырос, и это уязвило Авцына. Сергей почувствовал, что Герасим недоволен. Жил не тужил, был вторым человеком в банде. Тут вдруг пришел невесть кто и оттер его на третьи роли.

Титулярный советник высказал свои опасения начальнику, когда они встретились у Борзенко. Лыков отнесся к его словам всерьез.

— Остерегайся есаула. Есть люди вроде бы ничтожные, ты их недооцениваешь. Но, будучи ничтожными в душе, они очень опасны.

— Я понимаю. Авцын как раз такой.

— Сблизься с атаманом, стань незаменимым, — посоветовал коллежский советник. — Незаменимого Герасим тронуть не посмеет.

— Мы… То есть не мы, а я…

— Ты?

— Да, я собственной персоной. — Сергей ткнул себя пальцем в грудь. — В общем, запланировал я вторжение в Ростов, как мы и договаривались. Начнем с винно-бакалейных лавок, их в городе чуть не полсотни. Мне приглянулась лавка Ирода, что в конце Сенной улицы.

— Какого еще Ирода? — удивился коллежский советник.

— Фамилия такая у человека.

— Как можно иметь такую фамилию? Он что, нерусский?

— Звать Кирилл Семенович, — пояснил «демон». — Да его за одну фамилию следует грабануть!

Но Лыков запротестовал: