Фарватер

   По возвращении домой, хотя горькое послевкусие осталось, я зажил как раньше. Работа заглушила и это. Скоро меня поставили старпомом. Вместе с новым чином на меня свалилось еще больше обязанностей и я перестал философствовать.

Я обсуждал с нашим плотником целостность подшипника на шканцах, когда командир возопил:

– Кто это сделал?!

Хотя я знал, что я не делал ровным счетом ничего, я весь съежился, как улитка. Я обернулся на источник кэповского бешенства.

Фор-марсель свободно развевался на ветру.

– Кто посмел?!

Я на тот момент прожил с этим человеком уже больше 10 лет, и все-таки никак не мог привыкнуть к его состоянию крайней злости. Он стоял на полуюте, маленький по сравнению с некоторыми рогатыми, и все же чувствовалась его власть над нами всеми. Я молча наблюдал его с высоты своего положения, пользуясь тем, что не нахожусь в его поле зрения.

Он махнул рукой нашему дракону и ткнул пальцем в Питта. В этот раз я сумел различить каждое его слово, и у меня сердце ухнуло вниз. Ведь бедняга Питт все это время находился на баке, и я видел его. Видел я его и теперь, когда он даже сквозь загар побледнел, все же не сказав ни слова. Он оказался умнее меня в детстве, да и сейчас тоже.

Потому что я крикнул:

– Это не он, сэр!

Командир, узнав мой голос, спокойно уже повернулся на меня. Но старший офицерский чин давал мне некоторые преимущества, и я не испугался. Не сейчас.

– Что вы сказали?

Я в два прыжка оказался на полуюте рядом с ним и повторил:

– Он не виноват. Сэр. Я видел его все это время, и берусь сказать, что на стеньге его не было.

– Неужели? – знакомым мне хитрым тоном уточнил командир. – Кто же тогда виноват? Вы были там тогда, вы должны были видеть.

Далеко не все присутствующие могли уловить что-то в этих словах, а многие из тех, кто мог, попросту забыли о том дне. Но не я. Я не забыл. Я скрипнул зубами. Этот черт задумал играть со мной в игры. Больше всего на свете я хотел задушить его тут же, на этом самом месте. Я ведь уже давно не ребенок.

– Ты помнишь, верно, щенок? – шепотом спросил он. – Конечно, помнишь.

– Но это правда был не я, – еще тише, с отчаянием в голосе, вырвалось у меня.

– Я знаю. А кто же это был на самом деле?

Я моргнул и стряхнул с себя наваждение.

– Никто этого не делал, сэр, – уже во весь голос сказал я.

– Тогда как же вы мне объясните, что без моего приказа был поднят лишний парус?

– Лопнули гитовы, сэр. Это вполне обычное явление.

– Вы можете предъявить доказательства?

– Да какие могут быть доказательства?? – срываясь, махал руками я. – Я могу залезть и показать… вам лопнувшие снасти, если хотите…

– Уж не перечите ли вы мне, Дюк? – перебил командир.

– Конечно, нет.

– Тогда он виновен, – заявил командир, отвернувшись.

– Тогда, – выкрикнул я, – я за дисциплину больше не отвечаю!

Я выпрямился. Неожиданно низкий командир с несколько шокированной физиономией обернулся на меня.

– Так значит, офицер?

– Значит, так, – согласился я, скрестив руки.

Дисциплина входила в мои прямые обязанности, и, отказываясь от нее, отказывался и от остальных тоже. Старпом не последний на судне человек, и что-то от меня да зависело. Я действительно давно уже не ребенок.

Командир знал все это лучше меня самого. Он прищурил глаза и протянул:

– Ах-ха.

За этим последовала мучительно долгая тишина. Наконец он произнес, не отводя своего взгляда от моего:

– Возвращайтесь к работе, все вы. А вы, Питт…

Матрос с готовностью поднял голову.

– Будьте осторожнее в следующий раз. Мало ли что может случиться.

С этой невидимой угрозой в словах, он наконец отвернулся и пошел по своим делам. Я с удивлением обнаружил, что все это время стоял, задержав дыхание. Подошел бледный, как самый дипломатичный флаг, Питт.

– Зря ты это, Дюк. Он же тебе этого никогда не простит.

– Я ему тоже.

– Спасибо.

– За что? Я выполнял свою работу.

Отмахнувшись от его дальнейших бормотаний, я вернулся к подшипнику и ретировавшемуся на ют плотнику.

   Как-то наш рейс лежал через Маяк и мы могли сделать тут стоянку.

   На причале столпилась куча народа. Я, чуть не раздавив себе селезенку, протиснулся между обнимающейся парочкой и вдруг увидел Шебу. Не знаю, ждала она меня или это была случайность, но я не упустил момент. Я подошел и, подхватив ее за талию, описал с ней круг. Поставив девушку на землю, я оглядел ее в народном красном наряде и с восхищением воскликнул:

– Ты богиня, Шеба… А угадай, кто я? – хвастливо спросил я, обводя рукой мундир.

Она изумленно посмотрела на меня и, улыбнувшись, кинулась мне в объятия, смеясь и говоря:

– Молодец, молодец!

Когда она отстранилась, мы отошли в более тихое место и она спросила:

– А где Кид?

Я посерьезнел и, отведя взгляд, промямлил:

– Он… ну…

– Неважно, я не его ждала, – поспешно произнесла Шеба, уловив мое замешательство. Вдруг она привстала на цыпочки, положила маленькие руки мне на шею и нежно поцеловала.

– Ты вернулся. Как мы и договаривались, – прошептала она. Явственно чувствуя приятное покалывание в щеках, я уточнил:

– Значит, мы…

– Да.

Я повернулся вполоборота и воскликнул:

– Есть еще зачем жить, черт возьми!..