Фарватер

“Буря” повернулась своим правым бортом к противникам, продолжая идти своим ходом. Маневренная и быстрая шхуна начала огонь раньше, чем громоздкий галеон, но основательно так уступала ему в пушках. Свою задачу мы выполнили, и я приготовился доделать поворот оверштаг и дать дорогу остальным, как вдруг послышался крик:

– Дюк! Они… – Питт запнулся на полуслове.

Я обернулся на крик и увидел уверенно поворачивающие корабли. К горлу моему подкатил ком, я почувствовал, как у меня побелели губы, в глазах потемнело. Предатели. Подавив ярость и отчаяние, я убедил себя, что следовать за ними было уже поздно – некому было нас прикрыть. Галеон наконец очнулся, и я услышал врезающиеся в дерево абордажные кошки. Ничего другого не оставалось, кроме того, чтобы дать достойный бой. Если бы за каждое ругательство, сказанное мной в тот момент мне давали одну доску, то из получившегося я с легкостью смог бы построить вторую “Бурю”. Я вытащил саблю из ножен и перерубил все абордажные крюки, которые смог. Взяв в другую руку пистолет, я спустился с квартердека. Каждый пират в плане опыта фехтования и стрельбы стоил троих моих людей. Это заметно усложняло задачу. Укокош… эмм… победив в честном поединке по ходу дела около девяти пиратов, я с удивлением заметил, что они перестали убивать, а с какого-то момента только разоруживают моих ребят. Это было моей ошибкой. Я замешкался и слишком поздно перехватил занесенную надо мной руку. Пират, впрочем, сдаваться не пожелал. В итоге оказалось, что мы стоим, схватив друг друга за запястья, пытаясь свалить другого. Но ошибка моя заключалась в другом. Когда я уже повалил флибустьера и услышал, что ко мне сзади кто-то подкрался, то было уже поздно. Я услышал глухой звук удара чего-то о собственную голову. Иллюминаторы заволокло темнотой и я рухнул на палубу.

  Голова нестерпимо болела, руки и ноги что-то нещадно натирало, а затекшее тело переставало давать о себе знать. Хотелось просто расслабиться и умереть. Просто отпустить, забыть все горести и проблемы мира живых и навсегда упокоиться в глубине Моря мер… Мои грезы прервал обрушившийся поток ледяной морской воды, заставляющий разлепить веки. Открыв свои иллюминаторы, я обнаружил, что нахожусь на своем корабле. В трюме. Со связанными руками и ногами и рядом со своей собственной командой, по виду которой можно было догадаться, что они в порядке. Но то обстоятельство, что мы все еще живы, являлось для меня загадкой. Переведя взгляд на стоящего передо мной человека с ведром в руке, я довольно грубо спросил:

– Что вам надо?

Из моего горла вырвался невнятный хрип, то ли выдающий во мне любителя покурить, то ли связанный с долгим обмороком, хотя до сих пор зудящая от боли голова готова была с этим поспорить.

– Не с бывшим ли капитаном этой шхуны я имею честь говорить?

– Вы правы. А вы?..

– Нынешний капитан той же самой шхуны, – со смешком ответил он. Флибустьер был немолод, но кроме редкой седины в волосах об этом ничего не говорило. Казалось, все в этом человеке – темные, но по какой-то причине покрасневшие глаза, аристократичный и тоже красный нос, тонкие губы, приглаженные каштановые волосы – все источало энергию. – Решил поговорить с вами лично.

– Какая честь для меня, – скрипя зубами, но тем не менее как только возможно вежливо отозвался я.

– Как ваша голова?

– Лучше и быть не может, – несмотря на ироничность сказанного, придется пока что забыть про смерть. Жаль, что моя черепушка оказалась слишком крепкой для подобных целей. – Изволите ли ответить на мой вопрос?

– Слушаю.

– Почему мы еще живы?

– Видите ли, в нашем с вами недавнем бою я потерял своего штурмана. Не побоюсь даже предположить, что он погиб от вашей руки, – он помрачнел, а я еле сдержал ехидную улыбку. – А из-за небольшой бури шхуну, опять же по вашей милости не сцепленную с моими кораблями, унесло. Ничего страшного в этом нет, мы знаем наше место встречи. Но, понимаете ли, во времена моей военной службы, я получил иного вида практику, и, вынужден со стыдом признаться, что не смыслю в этом искусстве ровным счетом ничего. Так что среди людей, участвовавших в абордаже, не осталось никого, кто мог бы привести эту красавицу туда.

– Ближе к ветру, – раздраженно поторопил я его, раззадоренный тем, что кто-то называют мою шхуну “красавицей”.

– Я бы хотел, чтобы вы привели нас к Багису, где я смогу найти человека, который доведет нас до места встречи с моей эскадрой.

– Или?

– Или мы останемся дрейфовать тут, пока дружно не умрем от голода и жажды. Выбирать вам. Вы как относитесь к… мм… людям нашего рода занятий?

– Мне не привыкать.

– Чудесно. Значит, вы согласны?

Я обвел глазами своих людей. Прочитав на их лицах страх и мольбу, я пожал плечами и ответил:

– Не вижу причин отказываться. Но для начала скажите мне, не Маяк ли является точкой пересечения ваших путей?

– Вы совершенно правы, капитан, – с искрой изумления в глазах согласился тот.

– Отлично. Тогда у меня есть условие.

– Слушаю вас очень внимательно.

– Я поведу вас сразу на Маяк.

Тот с нескрываемым любопытством в глазах спросил: