Фарватер

Мне все стало ясно. Стараясь сдержаться и не ругаться лишний раз со всем и вся, я стиснул зубы так, что у меня больно скрипнули зубы. После того, как я встал, я оказался выше Хета. Командира, а точнее, контр-адмирала, это бы взбесило, но не его. Он остыл и понизил тон:

– Да, победил. Но ты рисковал! Может быть, тебе пришло каперское свидетельство от меня?

– Нет.

– Так в чем дело? Ты командуешь своей шхуной, да, но не забывай, что я стою выше тебя. Ты должен слушаться моих приказов!

– Да, сэр.

Представляю вам последний случай в моей жизни, когда я впал в детство: еле выдавив из себя ответ, ведомый нарастающим гневом, я развернулся и вышел. Я предпочитаю думать, что это был сквозняк, но дверь за мной захлопнулась с такой силой, что от не очень крепкой таверны что-то отвалилось. Какая-то возмущенная женщина запричитала что-то мне вслед. Я, чувствуя острую необходимость выместить на чем-нибудь злость, с размаху вмазал по первому попавшемуся вертикальному предмету. Им оказался столп, поддерживающий своды старого здания. Я все еще предпочитаю думать, что это был ветер, но с крыши здания посыпалась щебенка. Женщина, не перестающая меня бранить, испугалась, замолкла и поспешила удалиться. Я, с окровавленными костяшками пальцев, вернулся на “Ла Либре”. После того, как я поднялся на палубу, желая лечь спать и не проснуться, мне под горячую руку попался помощник.

– Капитан…

– ЧТО?

– Ничего, – он испугался и решил убраться, пока жив. Однако я присмирел и, положив руку ему на плечо, сказал:

– Чего хотел? Не бойся, не съем.

– Как прошло?

Это невинное любопытство чуть не пробудило во мне желание совершить наисерьезнейшую ошибку в моей жизни. Вместо того, чтобы сказать: “Как прошло? Хо-хо, я тебе скажу, как прошло. Прошло так, что мы сейчас же поднимаем якорь и уносим отсюда ноги!”, как собирался изначально, я злым тоном произнес:

– А прошло так, что если кто-нибудь не из наших ступит на борт, гони его к чертям собачьим, понял?

– Эмм… да, капитан…

– Вот и прекрасно. А если кто-то меня спросит, скажи, что у меня встреча с одной старой подругой, имя которой – выпивка. Я устал. Хорошо?

– Д-да, кэп.

Я вошел в каюту, с четким намерением поступить так, как сказал. Вдруг во мне вновь взыграла уязвленная гордость, и я выместил ее на столе, швырнув его через всю каюту. Дикий грохот удовлетворил меня достаточно, чтобы я наконец успокоился и решил, что спиваться в одиночестве – достаточно грустная затея. Поэтому я сошел на землю и отправился в первый попавшийся паб. Я помню, как купил бутылку рома. Чего я не помню, так это того, когда я успел нализаться достаточно, чтобы уснуть.

  От чего я проснулся, я не знаю – то ли от боли в голове, то ли от жжения в спине и руках, то ли от слов, произнесенных как будто издалека:

– Живой?

– Удар был достаточно сильный, но, благо, тот был не способен пользоваться кулаками во всю мощь, иначе ему был бы конец.

– А этот?

Тут кто-то начал мять мое запястье.

– Живой, конечно. Я вам, сэр, больше скажу – он здоров, как бык. Пьяненький немножко, ну да это не ново. Скоро очухается.

– Хорошо, – Хет, а именно ему принадлежал голос, использовал свой любимый способ пробуждения людей – вылил на меня бокал воды. Окончательно проснувшись, я вырвал руку у щупающего мой пульс судового врача со “Ската” и постарался встать.

– Что за праздник? – полюбопытствовал коммодор.

Задев локтем рядом лежащий стол, я с грехом пополам все-таки поднялся. Рядом со столом растянулся еще и мужик, то ли пьяный, то ли очень уставший. Все еще ощущая жжение, при всем моем “хмельном” опыте мне незнакомое, с опаской посмотрев себе через плечо и коснувшись уха, я тихо сказал:

– Придурок.

Я по пьяни дал набить на себе изображения якоря, розы ветров, дельфина, штурвала, целой шхуны и… Шебы. Серьезно. Что касается уха – я, видимо, вспомнил, что уже не раз пересек экватор и вставил себе в ухо золотую серьгу.

– Это я и так знаю, – заметил коммодор. – Я тебя спрашиваю, что у тебя за праздник-то был?

– Решил отдохнуть.

– Сэр, – дай этому человеку волю, и он будет поправлять меня до тех пор, пока у меня анкерок вместо головы не появится.

– Да, сэр.

– Отдохнуть от чего?

– Долгого рейса.

– Долгого рейса, сэр.

Я нервно хохотнул и не нашел в себе сил продолжать этот абсурдный разговор.

– У тебя очень интересная реакция на требование дисциплины, друг мой. Сколько лет ты в Море, говоришь?

– Двадцать с чем-то.

– Двадцать, – повторил он. – Пора бы и привыкнуть. Я хотел с тобой поговорить, но… наверно, в следующий раз.

– Ну что вы, сэр. Я слушаю вас в любом состоянии – пьяный ли, трезвый или с шишкой на башке, как вы имели возможность удостовериться, – съязвил я.

Он засмеялся, махнул на меня рукой и заявил:

– Кстати, у меня есть для тебя новость.

– И какая же, сэр?

– Ты ударил какого-то мужчину по лицу и…

– Этого? – я кивнул на забывшееся сладким сном тело.

– Его тоже, но я говорю про другого.

– Про кого?

– Канте, музыкант.

– И где он?

– Если не ошибаюсь, пошел искать констеблей, – беззаботно сказал он. Я шумно выдохнул и потер пальцами глаза.