Фарватер

Хаким повернулся и, сделав жалобное лицо, застонал так, как умел только он.

– Капитан, ты, видно, издеваешься надо мной!

Я недоуменно нахмурился и, увидев, куда он смотрит, окинул себя взглядом. Фонарь под глазом, рассеченная грудь, на честном слове держащаяся нога. Я с тоской подумал о Хете, всегда выглядящем щегольски. Треуголка, костюм, сапоги, все идеально выглаженное и чистое. О контр-адмирале я вообще молчу. Его форма обошлась ему дороже, чем мне моя жизнь. Естественно, на нем, в отличие от Хета, никогда и царапинки не было. Я же вечно похожу на подбитого пеликана.

– Как ребята? – снова спросил я.

– Жить будут. Что бы вы без меня делали? – проворчал он в ответ.

– Я тут нужен?

– Нужен, – кивнул Хаким. – Только вот не мне. И не команде. Себе ты тут нужен, капитан! Это безобразие, Дюк! Себя не бережешь, так хоть меня побереги! Я ж с ума сойду!

– Ладно, ладно, – отмахнулся я. – Займись мной, когда освободишься.

– Да конечно, а как же… Ты куда? Вернись щяс же! Дюк!

Я поторопился скрыться от своего судового врача. В гневе он страшнее меня. Через пару часов он был весь в моем распоряжении. Хаким хлопотал над моей ногой долго, периодически бросая на меня озабоченные взгляды, и бормотал:

– Господи, ну что ж вы за люди-то такие, а…

– Обычные, – отвечал я, поводя плечами. – Все, бывает, царапаются. Бывало и хуже…

Он посмотрел на меня с тоннажем скепсиса, но снова бранить не стал.

   Этот налет, в общем, пополнил наши карманы на 500 тысяч. Опьяненные богатством, мы чуть не боготворили своего коммодора. Однако ему словно было глубоко чхать на рвущиеся от монет карманы. Его необъяснимая тоска закончилась лишь когда мы однажды, из-за необходимости, пришвартовались в пристани острова Туга. Остановились мы там ненадолго, на пару дней, но и за это короткое время мне успел свалиться снег на голову.

   Хет вызвал меня к себе в каюту, чтобы проложить истинный курс шхуны. Он сидел в кресле, сцепив пальцы вместе и невозмутимо глядя, как я распинаюсь перед ним, уперев руки в стол, как вдруг…

– Коммодор!

Я обернулся на распахнувшуюся дверь каюты. Хет спокойно встал и спросил:

– Мистер Корн. Что вам нужно?

Вдруг жандарм протянул руку куда-то за пределы нашего видения и достал оттуда какого-то мальчонку.

– Тим! – взволнованно воскликнул Хет. Я начал раздумывать, кем же должен быть этот шкет, чтобы заставить кровь непробиваемого коммодора пениться и понял…

– Здравствуй, папа, – нахально поздоровался мальчишка, скрещивая руки. Я сгреб карты со стола и отошел. Невысокий, крепенький, с каштановыми кучерявыми волосами, острым подбородком и гордо вздернутым кверху носом. В глазах светилась робость, смешанная с уверенностью. Такое выражение бывает у людей, когда они весь день убеждают себя, что они хозяева всего света, а потом у “его светлости” душа уходит в пятки. Определенно, недалеко яблочко от яблони упало.

– Ваш сын – вор, коммодор, – заметил жандарм. – Спас его только из уважения и благодарности к вам. В следующий раз, боюсь, что вы найдете его с отрубленной рукой.

– Да, да, спасибо, мистер Корн, – невнятно пробормотал Хет. – Передайте вашим коллегам привет от меня.

Жандарм раскланился и удалился, позволив отцу обратить все внимание на сына.

– Объяснитесь, пожалуйста, молодой человек.

Я хотел выйти, но коммодор жестом преградил мне путь и вынудил остаться.

– Я жду.

– Ах, вы хотите объяснений, господин коммодор? – поддержал его игру Тим, беря секстант со стола. – Ну так слушайте. Я спокойно шел по базарной площади, когда вдруг мимо меня пронеслась толпа ребят. Оказалось, что они украли что-то там с прилавка, а так как они были со мной одного возраста, то меня посчитали за одного из их группы и притащили сюда. Все.

Хет тяжело вздохнул.

– Ну, если ты не врешь, скажи мне, где те ребята?

Мальчик поджал губы.

– Я не знаю. Правда не знаю.

– Еще одно слово, Тим, и у тебя на лбу проступит слово “Лжец”.

– Откуда тебе знать, ты был там?

– Да я вижу тебя насквозь, я знаю тебя!

– Откуда?! Откуда тебе знать меня, когда я в последний раз видел тебя вообще? Да ты хоть помнишь, когда я родился?? – сорвался парень. И вот тут – клянусь, я бы так не смог – Хет, как всегда, взял себя в руки и ледяным тоном произнес:

– Ровно 15 лет, 3 месяца и 17 дней назад я сидел и ждал в коридоре у входа в комнату твоей матери и ровно в 8 вечера родился ты. Этого достаточно для тебя?

Пристыженный мальчишка со стуком поставил прибор на место и отвернулся, успокаивающе запустив ладонь в кудрявую шевелюру. Я был немного сконфужен этой странной семейной сценой, но когда я предпринял еще одну попытку уйти, Хет железной хваткой стиснул мою руку.

– Не ври мне, мальчик.

– Но я правда не крал ту статуэтку! – раздраженно обернулся он, махнув рукой влево.

– А откуда ты знаешь, что это была статуэтка? – внезапно осведомился коммодор. Тим попытался найтись, понял, что уже упустил момент и он пойман, и выругался, как баржевик.

– Ты нуждаешься, Тим? – с напускной вежливостью осведомился Хет.

– Нет, – нехотя ответил парень, становясь у стола в той же самой позе, в какой стоял я, когда вошел жандарм.