Фарватер

Тим повиновался. Я негромко выругался, чтобы было, и таки полез на бушприт.

Глава XIII

   Уж не знаю, был Тим знаком с судовой жизнью раньше, но он вел себя так, как будто провел на корабле всю жизнь. То есть, я имею в виду, что вопросов по типу: “А как называется вот эта палка, на которой вот это болтается” он не задавал, да и колбасу у кока вроде не потаскивал. Но учить его мне все равно пришлось.

– Так, – говорил я, важно вышагивая по шкафуту, – тебе поступил приказ убрать грот-марсель. Что для этого нужно?

– Потянуть…

– Выбрать, – поправил я.

– Выбрать, – послушно повторил он, – нок-гордень, бык-гордень и гитовы.

– И?

– И принайтовить.

– Закрепить! Найтовят шлюпки или груз.

– Закрепить.

– Покажи.

Он ловко, как мартышка, вскарабкался по вантам на грот-марса-рей, ухватил горденя и гитовы, виранул к себе, быстро, восьмеркой, закрепил снасти – и вуаля! Грот-марсель безжизненно повис на рее. Я подошел и проверил узел.

– Молодец, – похвалил я. – Теперь пойдем, покажешь, как поднимаешь бизань, – сказав это, я направился на ют.

– Не особо строгие порядки, верно? – с ухмылкой поинтересовался Тим, засунув руки в карманы.

– В каком смысле?

– Ну, раз вы пускаете на корму простых смертных, – объяснил парень, идя за мной.

– Идиотское правило, – заметил я. – В мое время меня оттуда гоняли. Ты, кстати, откуда об этом знаешь?

– Был на “Скате”. В детстве, – ответил он, беря в руки фал. – Когда он еще не рехнулся от горя и не спился.

Я облокотился о поручни и достал трубку, искоса поглядев на паренька.

– Капитан! – вдруг донеслось с вороньего гнезда.

– Чего тебе?

– Шесть румбов по правому борту флажный семафор!

Я повернулся. “Скат” сигналил нам.

– Ясно, – кивнул я сам себе и рявкнул: – Лево руля!

Рулевой без вопросов переложил руль на бакборт. Но без вопросов все равно не обошлось.

– Что происходит? – заволновался Тим.

– А как ты думаешь? Мы поворачиваем.

– Зачем?

– Начинается самое интересное, – ответил я, предвкушающе потирая руки.

– А что это?

– Мы разделяемся.

– Как?

– Смотри, и увидишь, как.

– Мы будем одни? – не переставал ужасаться парень.

– На борту 55 человек. Тебе этого мало?

– Дюк!

Обернувшись, я обнаружил Хета, сложившего руки рупором и кричавшего что-то. К сожалению, ветер был боковой, и поэтому его слова донеслись до меня вполне отчетливо.

– Не забудьте, никаких захватов!

– Что за?.. – беспомощно крикнул я.

– Ни на кого не нападайте, вы меня слышите? Попробуете захватить какой-нибудь корабль, я узнаю, и вас из под земли достану! Слышите, не смейте!

– Почему?!

– Берегите сына! Если с ним что-нибудь случится!..

– А что мне тогда делать?!

– Просто… учите его. Покажите, как курс прокладывать, как счислять. Как лагом, квадрантом там пользоваться. Ну, вы знаете. Не забудьте, все как мы договаривались! Ясно?

– Ясно, – прорычал я. Впрочем, он уже не мог слышать моих слов. Ни черта мы не договаривались! И я знаю, почему. Сейчас, когда проклятый мальчуган уже был у меня на борту, я не мог отказаться. Вот хитрый черт! Беру свои слова назад, он не хороший человек. Очень нехороший. Я опустил взгляд, чтобы посмотреть на источник своих проблем, желая обругать его на чем свет стоит, однако и чертенком не смог его обозвать. Тим не мог иллюминаторы отвести от удаляющегося корабля. Корабля, на котором находился единственный его родитель. Морской ветер шевелил его курчавые волосы, словно человек, ласково треплющий мальчика по голове. Я последовал его примеру.

– Ах ты ж проклятье на мою несчастную голову, – пробормотал я.

“Проклятье” подняло на меня извиняющийся взгляд и так по-доброму, как умеют только дети, улыбнулось.

– Иди, посмотри, как реи брасопятся, – я подтолкнул его к боцману, который, деловито прогуливаясь по палубе, передавал мои приказы. Сразу как только я сбагрил наглое существо ему на руки, мой помощник, приемник Мэйта, Кент, разочарованно спросил:

– И что, Дюк, мы правда никого не захватим?

– Правда, – с горечью отозвался я. – Да ты не переживай, – я похлопал его по плечу. – Со скуки, авось, не помрешь. Придумаю что-нибудь.

– Что? – сразу оживился парень.

– Иди жрать, “что”. Потом скажу.

В кают-компанию действительно начали созывать, и голодные матросы очень скоро подчинились.

– А вы? – спросил помощник, уже направившись в любимую матросами каюту.

– Да иди ты уже, – я махнул на него рукой. – Еще заботится он обо мне будет, – пробормотал я ему вслед и пошел в каюту, обдумывать, стоит слушаться, или нет…

   Через месяц бесцельного блуждания по Морю, как потерявшиеся дети по лесу, во время нашей игры в карты, послышался крик:

– По носу корабль!

– Какой? – спросил я, подперев подбородок рукой и не отрывая взгляда от своих карт.

– Линейный, – последовал ответ с гнезда.

– Расстояние какое? – На кону игры стояла моя честь, и я не хотел отрываться от нее до того, как узнаю, стоит ли моя задумка свеч.

– Полумиля.

Стоит. Свеч – не свеч, но точно стоит. Я плюнул на свою честь и вскочил. На горизонте крейсировал линейный, трехмачтовый корабль. Хорошая жертва, подумал я, но нет. Не сегодня.

– Топселя, кливера поднять! Рифы отдать!