Фашизм: реинкарнация. От генералов Гитлера до современных неонацистов и правых экстремистов

В ходе штурма погибли сотни людей, гораздо большее число получило ранения. Лимонов и ряд других руководителей оппозиции были отправлены в тюрьму. Однако Баркашову с десятками вооружённых боевиков после ожесточённого сопротивления удалось покинуть осаждённое здание по подземным тоннелям. Через несколько недель неизвестный выстрелил в Баркашова из проезжавшего мимо автомобиля. Силы безопасности арестовали главу российских неонацистов в больнице, где он выздоравливал. Баркашов тоже отправился за решётку.

Тем временем Ельцин предпринял ряд спешных шагов, чтобы заставить замолчать своих критиков. Он закрыл «День» и некоторые другие антиправительственные газеты. Была запрещена деятельность нескольких политических партий. В конце года создалось впечатление, что российский президент одержал верх. Затем произошло нечто совершенно неожиданное.

Мечты о новом Рапалло

«Когда я приду к власти, настанет диктатура. Я сделаю это без танков на улицах. Тех, кого надо арестовать, арестуют тихо, ночью. Возможно, мне придётся расстрелять сотню тысяч человек, но остальные 300 миллионов будут жить в мире»[725].

Так говорил Владимир Вольфович Жириновский, деятельный рыжеволосый ультранационалист, разгромивший своих соперников на парламентских выборах в декабре 1993 года. Талантливый оратор с гитлеровской харизмой, этот потенциальный тиран вызывал своих врагов на дуэли и совершенно спокойно делал шокирующие заявления. Жириновскому, похоже, нравилось играть роль «юродивого», эксцентричного политического клоуна, чьи непредсказуемые выходки каким–то образом содержали в себе элементы русской народной мудрости. Буквально за секунду он мог сменить образ святого дурачка на святого тирана: «Я всемогущ!.. Я последую примеру Гитлера»[726].

Жириновский часто говорил о суровой расовой угрозе, стоящей перед «белой цивилизацией». Его рецепт для России был прост: «Мы должны поступать с меньшинствами так же, как Америка поступала с индейцами, а Германия — с евреями».

Менее чем через два месяца после повлекшего за собой многочисленные жертвы противостояния у Белого дома партия Жириновского, не совсем корректно называемая Либерально–демократической, получила 25% голосов, сильно обойдя всех остальных участников предвыборной гонки. Поскольку Жириновский остался в стороне от кровавой стычки, он оказался в благоприятном положении, чтобы воспользоваться результатами протестного голосования, в то время как большинство «красно–коричневых» лидеров находилось в тюрьме. Обещавшая золотые горы и дешёвую водку, его крикливая предвыборная кампания нашла отклик в уязвлённой гордости и глубоком отчаянии, охватившем население. С предвыборных плакатов Жириновский обещал: «Я подниму Россию с колен»[727].

Ударная волна от победы Жириновского обошла весь мир и потрясла президента Бориса Ельцина, которому теперь противостоял новый парламент — столь же «красный» и более «коричневый», чем тот, с которым он незадолго перед этим разделался. Ослабление позиций Ельцина стало очевидностью в 1994 году, когда российский парламент амнистировал его политических противников — зачинщиков попытки августовского путча 1991 года и участников октябрьского восстания у Белого дома 1993 года. На свободу вышли десятки «красно–коричневых» боевиков, а печатные станки вновь начали выпускать едкие оппозиционные газеты. «День» возродился под новым названием «Завтра» и сразу же призвал к уничтожению без суда ближнего круга Ельцина. Осмелевшие в результате неожиданного поворота событий неонацистские последователи Александра Баркашова прошли маршем по улицам Москвы в годовщину дня рождения Гитлера в апреле 1994 года, выкрикивая антиправительственные и антисемитские лозунги. На свет вышел и Эдуард Лимонов. Он начал выступать на политических митингах и издавать свою газету «Лимонка» (название не только обыгрывало имя издателя, но и означало на сленге «ручная граната»).

Лимонов быстро признал замечательный талант Жириновского–оратора и разделил его склонность к эксгибиционизму. «Я пришёл к нему в начале 1992 года, — вспоминал писатель–панк. — Я выбрал Жириновского из толпы политиков, поскольку думал: он обладает потенциалом, чтобы стать настоящим лидером. Он был необычным политиком. У него была бешеная энергетика». Сначала Лимонов смог найти у Жириновского только одну слабость — его отец был евреем. «В нашей стране это большой недостаток», — признавал Лимонов[728].

Впоследствии двум ярким личностям предстояло столкнуться, однако в течение некоторого времени Лимонов был восторженным сторонником деятельности Жириновского. Когда последний создавал теневой кабинет, Лимонову были предложены портфели министра обороны и начальника тайной полиции. В теневой кабинет также входила пара неонацистских рок–музыкантов, а в штаб–квартире Либерально–демократической партии продавались записи хеви–метал группы «Рвота», российского аналога музыки бритоголовых[729].