Фата из дождя

– Господи, ну а ты-то в чем виновата?! – засмеялся он и вдруг обнял ее. – Валька, как же я скучал по тебе...

И он поцеловал ее. Они стояли посреди бульвара и целовались – совсем как когда-то. Была середина дня – мимо шли люди, за оградой с обеих сторон сновали машины, но они ничего не замечали.

– Валя...

– Что?.. Ну что?..

– Давай вернем все назад, – задыхаясь, предложил Иван. Очки у него запотели – он сорвал их с носа и принялся лихорадочно протирать.

– Как это?

– Давай снова встречаться.

– Зачем? – растерялась она.

– Затем, что мне кажется... Что ничего не прошло!

– Вот именно – «кажется»! Ты так говоришь под влиянием момента...

– Валя! – умоляюще сказал он и опять принялся ее целовать. – Бедная моя, милая, хорошая... Вернем все назад!

Валя уже хотела согласиться, потому что совсем потеряла голову, но потом, словно облачко, проплыла в ее голове та дурацкая пословица – в одну и ту же реку нельзя войти дважды.

– Ваня, нет. Я не могу предать Илью. После всего того, что он для меня сделал... Я даже говорить об этом не хочу!

– Что же делать?

– Ничего не надо делать, – ответила она, все больше и больше наполняясь твердой решимостью. – Мы посмотрели друг на друга еще раз – и все. Просто не надо забывать прошлое, надо помнить о том, что мы были счастливы когда-то...

– Валька... Но про Марьин пруд ты ведь не придумала, да? Ты правда хотела в нем утопиться?

– Господи, и зачем я тебе только сказала... Нет, Ванечка, я никогда бы этого не сделала. Все слова, слова, слова... Забудь. Ладно, иди...

– А что же дальше?

– Ничего. Иди...

Они поцеловались на прощанье, а потом разомкнули руки.

Расходились в разные стороны, то и дело оглядываясь. Потом, обернувшись в последний раз, Валя увидела Ивана внизу, далеко – в конце бульвара. Махнула рукой и пошла дальше, уже не оборачиваясь. Она рыдала в три ручья, не стесняясь прохожих. Она чувствовала себя несчастной и счастливой одновременно...

На работе жажда деятельности обуяла ее. Она притащила из книгохранилища огромную стопку книг, принялась распихивать их по полкам. Потом вспомнила, что цветы на окнах не поливали с прошлой недели...

– Что за рвение такое? – насмешливо спросила Наталья, увидев Валю с лейкой, усердно орошающей зимний сад. – И почему глаза красные? Плакала, что ли?

– Весенняя аллергия, – пыхтя, ответила Валя.

– А-а...

Было еще что-то, что тоже необходимо было срочно сделать. Коваленко! Ну да, она же так и не узнала, как он себя чувствовал после того разговора с Ильей! А вдруг Илья серьезно покалечил его?

В конференц-зале она нашла папку, в которой вел свои записи Истомин, и там отыскала телефон Коваленко. Герман Витальевич Коваленко – вот как полностью, оказывается, звучало его имя...

– Алло, Герман Витальевич? Это вы?

– Кто это? – удивленно ответил на другом конце провода Коваленко.

– Это Валентина... Из библиотеки, – уточнила она. – Как вы себя чувствуете?

– Валя? – страшно удивился тот. – Откуда вы узнали?.. Впрочем, не важно. Ужасно. Я ужасно себя чувствую.

Мурашки побежали у Вали по спине. Глупая Илюшкина ревность – вот к чему она привела! Коваленко говорит, что ужасно себя чувствует.

– Правда? – расстроилась Валя. – Ох, Герман Витальевич, простите моего мужа – он не должен был...

– Можно просто Герман, без всякого отчества, мы же договаривались, – перебил ее Коваленко. И чихнул. – Ой, простите – простудился накануне. Температура тридцать восемь.

Валя отодвинула от уха трубку, словно инфекция могла передаваться по телефонным проводам.

– Какая еще температура? Слушайте, Герман, я хотела извиниться за своего мужа! Он не сильно вас покалечил?

– Не сильно, – успокоил ее Коваленко. – Всего пара синяков. Он у вас что, боксер? Такой был мощный нокдаун...

– Нет, – растерянно ответила Валя, – он обычный человек. Так с вами все в порядке?

– Я же говорю, у меня температура! Передайте Истомину – в эту пятницу я не приду, наверное. Валя! Если вам так не терпится искупить вину, приезжайте ко мне, сварите какого-нибудь бульона... Я совершенно один, и у меня высокая температура!

– Вы шутите? – сурово произнесла Валя.

– Я абсолютно серьезно! Если бы вы знали, Валечка, как я рад, что вы мне позвонили...

Валя бросила трубку, не дослушав, что собирался ей сообщить Коваленко. Он в порядке, Илья ему ничего не сломал. И она тут же забыла о Германе Коваленко.

Она чувствовала себя совершенно счастливой. Оказывается, для этого ей необходимо было встретить Ивана. Всего один раз – последний...

«Я люблю Илью... – с восторгом подумала она. – Милый Ванечка, прощай навсегда! Я люблю Илью...»

* * *

Юлий Платонович Истомин был не в духе. Он с самого начала был не в духе, еще когда только начали собираться студийцы.

Коваленко отсутствовал – он лежал дома с простудой. Валя передала-таки руководителю кружка сообщение об этом.

– Ну и слава богу... – скрипучим голосом прокомментировал данное обстоятельство Истомин. – Работы будет меньше. Так, товарищи, я тоже себя неважно чувствую и посему предлагаю закончить наше сегодняшнее собрание немного раньше. Никто не против?