Фата-Моргана №3

— Она проста, она коротка, она ясна. Послушайте, господин депутат, меня зовут Рафаэль Деснуэттес. Мой отец был служащим отеля, мой дед был поваром, мой прадед даже написал книгу о приготовлении пищи. Итак, вы видите, какой аристократией нашего дела мы являемся. Я не буду говорить об этом, чтобы пощадить ваши чувства, господин депутат, я же знаю, что вы радикал-социалист. Хорошо, итак, я скажу вам, что профессия наша наследственная, мы занимаемся ею и ею живем. Я хотел стать моряком, господин депутат. Я действительно стал юнгой. Но когда мой отец умер, я почувствовал, что должен вернуться к фамильному делу, и сделал это в основном для того, чтобы скрасить дни своей старой матери и утешить ее она была горничной и уважала наши семейные традиции. Итак, сам я вернулся сюда примерно десять лет назад. Моя мать умерла два года спустя. Я остался сиротой. А теперь я перейду к своей собственной истории. Через пять лет после того, как я осел здесь — я обращаю ваше внимание на то, господин депутат, что это произошло пять лет назад, — однажды, как вы сегодня, сюда зашел странник, который, как и вы, путешествовал пешком. Это был довольно крупный мужчина, вероятно, даже атлет, с очень красивым лицом, господин депутат, а глаза глаза его ослепительно сияли. Он зашел на часок, чтобы выпить кружку пива. Я не могу вспомнить, что он мне рассказал, когда я присел рядом с ним, чтобы поговорить. Я ничего из этого не помню, — пожаловался он. — Затем минут через десять он ушел, и тогда я понял, что меня посетила… обезьяна.

— Обезьяна? — переспросил Гюбернатис.

Собака закрыла глаза и слегка склонила голову в сторону.

— Я знаю, что раню ваши чувства, господин депутат, — сказал Деснуэттес.

— Нет, нет, — пробормотал Гюбернатис.

— Да, да, я знаю это. Обезьяна! И все же это была обезьяна, которая почтила меня своим визитом. С этого дня я все жду ее возвращения, и каждый гость для меня желанен и почитаем! Вы сами, господин депутат, вы совершенно особенный, вы совсем не такой, как тот, кто должен вернуться сюда.

— Вы уверены, что он вернется?

Хозяин самодовольно усмехнулся.

— Конечно, господин депутат, конечно.

Собака снова открыла глаза.

— С одной стороны, — сказал Гюбернатис, — вы, кажется, все еще хорошо помните, как он выглядит, а с другой стороны, одержимы желанием снова найти его. Я хочу сказать: мне, к примеру, кажется, что я ничуть не похож на обезьяну, и все же вы задаете мне вопросы, словно я могу оказаться этой обезьяной.

— В самом деле. Но в этом нет никакого противоречия, господин депутат. Я только думаю, что его внешность могла измениться, что он принял другой облик.

— Как же вы тогда снова его узнаете?

— По кое-каким приметам.

— Но вы помните хоть что-нибудь из того, что он вам рассказал?

— Ничего. Я часто задумывался над этим. Но ничего. Ничего.

Потом:

— Как вы смотрите на стаканчик старого кальвадоса? У меня в подвале есть отличное вино. Я сейчас принесу его.

Он вышел из таверны.

Как только он оказался по ту сторону двери, пес сказал:

— Что вы думаете о его истории?

— Не слишком много. Я не привык к таким разговорам. Я живу в мире чисел и точных понятий.

— Да, он мечтатель, этот хозяин, не так ли?

— Он мечтатель, я честолюбец, вы быстро усвоили этикет людей, месье Дино. А вы, кто вы?

— Собака.

Но тут появился хозяин, и Дино больше ничего не говорил.

Кальвадос был первоклассным, и Гюбернатис сделал хозяину обычные комплименты. Хозяин таверны принял их как без малейшей гордости, так и без малейшей скромности. Он был так же молчалив, как и пес. Его желание рассказать историю, казалось, совершенно исчезло.

На безлюдной улице послышались шаги, они приблизились, и дверь начала открываться. Дино спрыгнул, со стула и залаял. В щели притвора появилась голова одноглазого старика.

— Вы должны утром посетить меня, господин странник, сказала голова.

— Вы можете на меня рассчитывать.

— Доброй ночи.

Голова исчезла, и дверь снова закрылась. Дино опять запрыгнул на стул.

— Вы с ним уже познакомились? — спросил Деснуэттес.

— Он недавно был здесь. Но… кто он, собственно, такой?

— Разве я это знаю? Кто это вообще знает? Старый, выживший из ума старик — и все.

Собака искоса посмотрела на странника и улыбнулась. Потом она спрыгнула со стула, уверенно направилась в сторону двери, толкнула ее и тоже исчезла. Они услышали шаги у себя над головами.

— Это девушка приготовила вам комнату, — сказал хозяин.

— Мне рассказали странную историю об этом одноглазом.

— И кто же?

— Ваша девушка.

Хозяин пожал плечами.

— Ха! В этой глуши все так суеверны! Пустая болтовня, иногда глупая. Некоторые заходят настолько далеко, что даже утверждают, что моя собака говорит.

Гюбернатис рассмеялся.

— На самом деле, хорошая шутка!

— И что она может делаться невидимой.

— Раньше ее сожгли бы, и вас вместе с ней.

— Меня? Меня?! Но, господин депутат, я честный гражданин. Что я сделал такого глупого?

— Этого одноглазого старика тоже сожгли бы.

— Сумасшедшего? Он же сумасшедший!

— Ну, сегодня-то сумасшедших больше не сжигают на кострах.

— Нет.