Фацеции

потому что он стар, сыну – потому что он слишком юн. Тогда

старик посадил сына на осла, а сам продолжал идти пешком. Но

тут другие встречные стали упрекать старика в глупости: что

посадил на осла сына, который крепче, а сам, обремененный

годами, идет за ним пешком. Старик передумал, ссадил сына и

сел сам. Новым встречным не понравилось, что он заставляет

маленького сына, как слугу, тащиться сзади, не считаясь с его

возрастом, а сам, забыв отеческие чувства, едет верхом.

Тронутый этими словами, старик посадил сына на осла вместе с

собою. Так они продолжали путь. Тогда еще кто-то спросил

старика, принадлежит ли осел ему. Старик отвечал

утвердительно, и его начали бранить, что он не жалеет осла,

словно животное 5ыло чужим, и нагружает двойной ношей,

которую осел неспособен нести, ибо ему и одного человека

поднять едва под силу. Старик совершенно потерял голову от

стольких разнообразных мнений, ибо его бранили и тогда, когда

осел шел без ноши, и тогда, когда нес одного, и тогда, когда нес

двоих. В конце концов он с помощью сына связал ослу ноги и

подвесил его на длинную палку. Сделав это, они подняли осла

на плечи и продолжали путь к рынку. Такое невиданное зрелище

заставило всех покатываться со смеху и бранить за глупость

обоих, особенно же отца. Это окончательно вывело старика из

92

себя, и так как они были на берегу реки, то он бросил в воду

связанного осла и вернулся домой. Так этот добрый человек,

желая угодить всем и не удовлетворив никого, потерял осла.

LXXXVI

Верх невежества

Однажды перед приорами флорентийскими 51 громко

читалось письмо, где шла речь о человеке, для республики не

очень приятном. Так как имя его повторялось часто, то оно

сопровождалось словом «вышеупомянутый», например:

«вышеупомянутый Паоло». Тогда один из присутствующих,

человек малограмотный, думая, что это слово почетное и что

«вышеупомянутый» обозначает для человека похвалу, как если

бы говорилось: ученейший или мудрейший,– вдруг начал

кричать, что вещь недостойная, чтобы такой негодяй и враг

отечества назывался вышеупомянутым.

LXXXVII

Другая глупость

Один из моих соотечественников, по имени Матеоццо.

человек малообразованный, тоже вызвал у многих смех В

праздничный день, на устроенном для священников обеде,

заботы о котором были поручены ему и нескольким другим,

когда после окончания обеда нужно было благодарить

священников, из которых многие пришли издалека, Матеоццо,

которому, как старейшему, было поручено это сделать, сказал:

«Почтенные отцы, простите, если вам чего-нибудь не хватило.

Мы не могли сделать то, что были обязаны по отношению к вам,

но мы сделали все по мере наших сил и так, как это подобало

вашему невежеству». Этот неуч думал, что если он подыщет

какое-нибудь звонкое слово, то оно все равно сойдет за высшую

похвалу, как если бы он сказал: «ваша мудрость» или «ваша

ученость».

51 Приорами назывались члены правящей коллегии во Флоренции,

Синьории. Их было восемь; девятый, председатель коллегии, назывался

Знаменосцем, или Гонфалоньером, Справедливости.

93

LXXXVIII

Об одном бородатом старике

Антонио Лоски, муж ученейший и хорошо знающий

светское обращение, рассказал нам после обеда между прочим

следующую смешную историю. Существует обычай, что если

кто издает звук задней частью, ему говорят: «В бороду того, кто

никому ничего не должен». В Виченце некий старик, имевший

очень длинную бороду, был вызван своим кредитором на суд к

губернатору города (это был Уголотто Бьянкардо, человек

ученый и строгий). На суде старик, очень рассерженный, стал

кричать, что он никому ничего не должен, и часто повторял это.

«Уходи отсюда скорее, – сказал Уголотто, – и уноси свою

вонючую бороду, от дурного запаха которой у нас кружится

голова». Тот, ошеломленный, спросил, почему его борода может

так сильно вонять. «Потому что, – ответил Уголотто,– она полна

всеми дурными запахами, которые когда-либо выходили из

человеческого нутра, ибо, как известно, они собираются в

бороде того, кто никому ничего не должен». Этими словами он,

при громком хохоте присутствовавших, очень остроумно

высмеял высокомерие старика.

LXXXIX

История одного нотариуса, рассказанная

Карло из Болоньи

В папском дворце обедало несколько человек, в том числе и

секретари. Речь зашла о невежестве тех, чье знание и ученость

покоятся на писаных формулах, которые не вникают в существо,

а лишь говорят, что так написано в документах, Оставшихся от

предков. Карло из Болоньи 52, человек очень остроумный, сказал

по этому поводу: «Эти люди очень похожи на одного нотариуса,

моего земляка (он сказал и имя). Однажды к нему пришли двое