Фатум

Леонид Васильевич, как-то, от нечего делать с женой, заглянул в московский планетарий. И не сказать, что не испытал никаких чувств. Испытал одно: чувство своей ничтожности, своего несуществования по масштабам вселенной. Это чувство ему очень не понравилось. И вот снова. Звезды. Полковник поводил головой, рассеивая неприятное наваждение навеянное воспоминанием, и космос перед ним ожил. Планеты задвигались, причем движение происходило не только из стороны в сторону. Небесные тела начали двигаться и вверх, и вниз. Некоторые, закружившись, полетели прямо на Леонида Васильевича. От неожиданности он отшатнулся назад и закрыл глаза. Открыв их через мгновенье, он вновь увидел статичную картинку сияющих точек. Поддавшись искушению потрогать эти точки рукой, Леонид Васильевич шагнул в помещение и, очутившись в его центре, понял, что сейчас упадет на пол из-за потери координации. Звезды вокруг него закружились непонятным хаотичным хороводом. Созвездия с пола полетели наверх прямо перед его носом. Кометы неслись по эллиптическим орбитам, норовя врезаться в него. Огромные и маленькие планеты кружили вокруг своих звезд, а звезды вокруг центров галактик. Сознание полковника поплыло, и он вновь закрыл глаза. Не помогло. Да же с закрытыми глазами он видел вспышки и сияния. Поспешно выйдя из комнаты, он ухватился за противоположную стену туннеля, незыблемого, почти вечного по сравнению с жизнью человека. Отдышавшись, вновь взглянул в овальное помещение. Звезды тускнели. Прямо на глазах планеты терялись в темном покрывале вселенной, мир, неизвестно как перенесенный на стены комнаты, таял и угасал. И вот, наконец, погасла последняя звездочка, и темнота сковала проем перед полковником.

— Звезды? — спросил сам себя Леонид Васильевич. — Бред.

Он чувствовал какую-то неувязочку, что-то не состыковывалось.

— Звезды, — вновь повторил он. — Дьявол.

Мозг полковника, годами службы затачиваемый на нахождение логических связей между различными вещами, не мог соединить между собой байки о потусторонней силе и вот эту комнату. Ведь если они шли в логово к дьяволу, в преисподнюю, то, скорее всего, их должны были окружать не планеты и звезды, не столпоподобные идолы, возвышающиеся над людьми. Их должны были приветствовать сцены мук и насилия. Где изображения кругов Дантовского ада? Где картины грехопадения и воздаяния за него?

— Нет. Что-то не так с их дьяволом. Но если мы идем не в преисподнюю, то куда? — полковник забубнил себе под нос. — Звезды, планеты, руки к небесам, именно к небесам. Ни крови, ни насилия. Дьявол? Какой к черту дьявол. Овальная комната с картой вселенной. Вселенной!!! Твою же мать!

Мысли полковника остановили свой бешеный поток. Он краем сознания переметнулся с религии и мистики на научную фантастику. Картинка получалась еще интереснее. Но все свои соображения Леонид Васильевич решил оставить при себе. Все равно дорога одна. И приведет в итоге к ответу на все вопросы. А вот подготовить себя к предстоящему, хотя бы морально, было просто необходимо.

* * *

Следующие три дня пошли всем только на пользу. Ноги и спины, непривыкшие к тяжелым нагрузкам, уже отболели. Усталость уступила место смирению. Все тяжести спуска обросли коростой, и необходимо было еще совсем немного времени, что бы эта зарубцевавшаяся корочка лопнула, и из нее вылупился новый, свежий, сильный человек. А вообще тела воспринимались как нечто чужое, не свое. Почти неделя в пути. Ни помыться, ни побриться. Запах пота перестал чувствоваться, появилось некое отвращение самого к себе. Кожа чесалась. К грязной голове вообще было противно прикасаться.

Анна шла за Бесом. Отмеряя метр за метром, ярус за ярусом и думала о вечном и временном.

«Душа. Тело. Как утверждают некоторые философы — неразделимы?» Девушка брезгливо повела плечами. «Жаль. Лучше бы все-таки они отделялись друг от друга, хоть иногда».

Анна глядела на себя, на свое тело, как на гнилой, портящийся сосуд для души. Ей было охота выбраться из этой вонючей, уставшей оболочки. Она смотрела на все вокруг как будто из глубокой пещеры. Будто душа была насильно заточена в медленно умирающее тело, временное пристанище, не надежное и очень не удобное, если за ним не следить. «Человек — это душонка, обремененная трупом». Кто это сказал?

— Вы знаете? — обратилась девушка к парням. — Я все же кое-что не понимаю.

В ответ раздались тихие смешки. Здесь каждый много чего не понимал.

— Я уже конкретно про обстановку, — уточнила девушка и, не дожидаясь вопросов, продолжила. — Вы не заметили одну странность?

Парни промолчали в ответ. Странностей хватало вдоволь от самого начала их путешествия. А одна или две упущенных, ну что же, значит не такие уж они и важные.

— Здесь нигде нет пыли, — закончила Анна. — Как будто ее кто-то взял, и всю вытер.

И в самом деле. Людей здесь не было многие столетия, а прибрано, как будто пару дней назад.

— Все статуэтки, картины, мозаика. Все сверкает и блестит, будто только начистили или протерли, — девушка провела рукой по стене. Затем посмотрела на ладонь. — Чисто или убрано.