Фатум

— Так не спасают, так убивают.

— Иначе бы ты не отпустил колонны, точнее он бы не отпустил тебя и пришел сюда, — фигура провела рукой над телом парня, а затем оглянулась на вход. — С тобой все будет хорошо. Все скоро закончится.

— Ты сочувствуешь мне? — удивился Игорь, цепляясь за края своего сознания.

— Странно, — прошипела фигура. — Вы люди такие хрупкие и еще такие глупые. Но все равно лезете туда, куда вам и носа совать не стоит. Ваша же цивилизация уже обрела знания о свете. О его двойственной природе. Как вы это называете? Корпускулярно-волновой дуализм? Свет — это и волна, и частица одновременно. Ты только что чуть было, не материализовал здесь вашу собственную смерть.

Игорь усмехнулся. Ему было почти что все равно.

— Зачем ты мне это говоришь. Почему думаешь, что я поверю?

— А почему ты поверил ему? — слегка дрогнувший голос, молотом ударил в сознание парня.

— Он не пытался меня убить, — логично ответил Игорь.

— Он тебя заманил сказкой, — Игорю показалось, что голос в его голове усмехается. — Сыграл на чувстве долга перед всем человечеством. Помог тебе представить себя героем, которым тебе никогда не стать.

— А ты?

— А я всего лишь более выдержанный марсианин. Точнее не так. Я память и сознание давно умершего существа, вживленная в блоки этих машин. Я их хранитель. От вас. От таких, как он. Знаешь, что ты сделал? — теперь слова прозвучали не в голове парня. Они были реально сказаны тем оборванцем, через которого говорил еще один пришелец.

Игорь не верил ему, да и не хотел. Он с каждой секундой все больше хотел спать.

— Ты думаешь, что запустил машину эволюции? — вновь усмешка.

Игорь не ответил.

— Отчасти. И лишь на время. Но ты сделал больше. Ты отправил сигнал. Далеко, очень далеко отсюда. А на этот сигнал скоро, по космическим меркам, сюда явятся, мои потомки, считающие, что на вашей планете, вполне так смогут разместиться и они сами. Перенаселенность, знаешь ли. А вот этот светящийся парень, который чуть было здесь не материализовался, мог бы все это время править вами, карать, судить, распоряжаться вами, — голос оборванца зазвучал громче и жестче. — Ты открыл дорогу в АД и чуть было не пустил сюда дьявола, — голос стал тише. — Теперь он все равно придет. Ты не доживешь до этого момента, и дети твои не увидят его. Но потом, твой прах сожрут тысячи раз, и ты почувствуешь боль, не сравнимую с той, что ты чувствуешь сейчас.

Игорь почти ничего не чувствовал. Он слушал пришельца. Хотел не верить ему, хотел, что бы он обманывал, но тяжелые слова втаптывались в его душу, рушили его правду и его веру. Вдруг этот пришелец прав?

— Я вижу, ты начал сомневаться?

— Сигнал? — напрягся Игорь. — От ваших потомков нет сигнала уже очень давно.

Громкий смех разорвал сознание парня.

— Это он тебе сказал? — снова смех. — Да он просто уставшее от собственной смерти существо. Он не может отправить сигнал лично. А ты смог. Подал первый яркий сигнал жизни и пригодности планеты под жизнь. Ты сделал за него то, что ему было не под силу. И чуть было не помог ему избавиться от необходимости постоянно себя убивать, чуть было не помог ему стать богом у вас на планете.

Игорь чувствовал, как тяжелеют глаза от усталости обреченного тела и от обиды возможного обмана.

— А почему ты не хочешь, что бы твои соплеменники прибыли сюда? — пытался не верить ему Игорь.

— Как же эту у вас называется? — оборванец на мгновение замолчал. — Нравственность, что ли? Нельзя в мозги машины вставлять мозги безнравственного существа. Сухими алгоритмами ее тоже не напичкаешь. А их аванпост на Луне — это обида, обреченных вечно умирать, на живых, на вас в том числе. Вы единственные перед их глазами. Вы живые. Попробуй усидеть на одном месте. Побудь в вечном карцере с возможностью видеть жизнь, какой бы она не была, и при этом не иметь возможности поучаствовать в ней. Да ты свихнешься. А они вынуждены так жить тысячелетиями.

— Ты лучше?

— Я мертв, — снова смех. — Мне все равно, кто жив. Мне важно, что бы жизнь процветала. Я квинтэссенция всего правильного, что существовало в моем мире, не лжи, не алчности, ни злобы. И тогда, в нашем гибнувшем мире правды было больше, чем сейчас в существующих мирах. А что твориться с моим миром, с моими потомками, твоя цивилизация скоро узнает.

Сил оставаться в сознание не осталось, но Игорь переборол себя и спросил.

— Это можно исправить, если это правда?

— Исправить? — черная фигура вновь засмеялась голосом оборванца. — Ты все же хочешь быть героем. Что же, исправить, а лучше не допустить можно все…